— Вы очень помогли нам, сэр. — Тон Тримбла, к нескрываемому изумлению Макуильяма, стал положительно высокомерным. — Теперь мы подходим к очень странному моменту: Диксон в присутствии вас и еще нескольких человек начал звонить в гараж Фаррена, заказав машину, чтобы встретить в Истбери поезд, прибывающий в семь двадцать девять. Но Фаррен утверждает, что в сделанном ему заказе прозвучало время семь пятьдесят девять. Больше того, он говорит, что заказ был получен в пять двадцать, тогда как миссис Бассет готова поклясться, что Диксон звонил в ее присутствии в пять десять. До сих пор я придерживался версии, что либо Фаррен, либо миссис Бассет, либо они оба ошибаются. Но сейчас ясно, что они были правы. Кто-то действительно позднее просил Фаррена встретить не тот поезд. Разумеется, это мог быть Диксон. Заказ, который, как вы слышали, сделал Диксон, был фальшивым, сделанным по другому номеру телефона Маркгемптона.
— Боже! — сказал Петигрю.
— В чем дело, сэр?
— Я только сейчас вспомнил! Не только заказ был фальшивым, но это было замечено одним из присутствующих в то время, когда он делался, хотя он не понимал результата своего наблюдения.
— Вы сами это заметили в то время, сэр?
— Нет, не я, а Клейтон Эванс. Если бы вы дошли в разговоре с ним до этого момента, он наверняка сказал бы об этом. Сейчас постараюсь припомнить, как все было. Диксон сказал: «Хочу позвонить Фаррену», или что-то в этом роде. (До сих пор он предоставлял мне звонить, но здесь, конечно, он должен был взять дело в свои руки.) Затем он повторил номер — 22–03 — и начал его набирать. Но набирал, конечно, не этот номер, а другой. Через минуту мы поймем, какой это был номер. Далее, если вы прислушиваетесь к тому, какой номер набирается, вы можете сказать, если у вас есть основания заметить, цифры, составляющие его номер, длинные или короткие, по времени, которое требуется для того, чтобы диск вернулся на свое место. Ясно, что набор номера нашего старого друга 999 займет больше времени, чем, например, набор 111. Если у вас очень острый слух, натренированный в том, чтобы замечать точную степень скорости, вы можете сказать разницу, скажем, между набором 99 и 98. У меня, конечно, вовсе не такой слух, но им обладает Эванс! Так вот, когда он уходил из комнаты сразу после того, как был сделан этот фальшивый звонок, я заметил, что он был явно озадачен. Кто-то спросил его, в чем дело, и он сказал, что его что-то беспокоит, — он не был уверен, что именно, но думал, что это был вопрос темпа. Так оно и было, конечно. Он ожидал услышать, как Диксон набирает 22–03, а вместо этого услышал звуки набора номера 23–81. Не осознавая этого, он почувствовал что-то неверное в ритме набора, и это вызвало его раздражение, как если бы в оркестре исполнение не совпадало бы по темпу.
— 23–81! — воскликнул старший констебль. — Это ведь номер телефона Диксона, верно?
— Да. Единственным человеком, которому он мог сделать фальшивый звонок, была его жена, условимся так ее называть. Мы, конечно, не можем этого доказать, но если мы спросим Вентри, я буду удивлен, если он не скажет, что ей звонили в десять минут шестого.
— Вентри, — повторил инспектор, видимо почувствовав, что слишком надолго выпал из центра внимания, — я как раз к нему подхожу. Диксону оставалось решить третью проблему — он должен был помешать тому, чтобы номера концерта исполнялись в соответствии с программой. Ясно, что единственный способ сделать это заключался в том, чтобы воспрепятствовать Вентри вовремя появиться на концерте, полагаясь на нежелание мистера Эванса заставлять публику ждать. И мы прекрасно знаем, где находился Вентри. Он занимался с миссис Диксон тем, что назвал «развлечением и играми». Не сомневаюсь, она сказала ему, что в тот день и в начале вечера ее мужа не будет дома… Да?нетерпеливо прервался он, увидев, что Петигрю хочет что-то сказать.
— Извините, что снова вмешиваюсь, — смущенно сказал Петигрю, — но я и здесь являюсь свидетелем. Диксон дал мне понять в присутствии Вентри, что не собирается заезжать домой между репетицией и началом концерта. Когда начались хлопоты, связанные с приглашением другого кларнетиста, Вентри предложил Кларксона. Диксон буквально разнес его в пух и прах с его предложением, так что Вентри ретировался с таким выражением на лице, которое, как я сейчас понимаю, означало: «Я вас предупредил».
