— Мадам Лисс, — говорил тем временем Джонатан, — вы знакомы с Николасом Комплайном, не правда ли? Теперь разрешите представить вам его брата и мистера Мандрэга. Харт, вы знаете… — Слова представлений сами собой замерли на устах Джонатана.
Харт сухо поклонился. Это был бледный темноволосый мужчина с небольшим животиком и крепкими руками. Он был одет в типичнейший английский костюм из твида, что выдавало в нем европейца, получившего гражданство и решившего обосноваться на Британских островах. По тому, как он держался, Мандрэг понял, что он либо не был знаком с Николасом и к знакомству с ним не стремился, либо, встретившись как-то, зарекся продолжать общение.
Николас же выслушал представления, глядя в пространство над головой доктора Харта, и пробормотал «Добрый вечер» таким тоном, будто посылал кому-то проклятия. Манеры мадам Лисс отличались той смесью сдержанности и обольстительности, которая заставляет мужчин трепетать от чувства опасности и упоения. Поздоровавшись с Николасом, она уже несколько чопорнее протянула руку Уильяму и Мандрэгу. Обри, вспомнив, что Николасу было известно о ее приезде, заметил, как он встал рядом с ней.
«Сейчас он покажет себя во всей красе, — подумал Мандрэг. — Привык держаться с женщинами развязно и нагло».
Он оказался прав. Подчеркнуто дерзко Николас завладел вниманием мадам Лисс. Он стоял за ее стулом в позе, напоминающей модную картинку времен королевы Виктории, слегка согнув ногу, время от времени трогая спинку стула и проводя рукой по белокурым усам.
Каждый раз, когда доктор Харт смотрел в их сторону, а делал он это непрестанно, Николас громко и делано смеялся, стараясь показать доктору, как им, Николасу и мадам Лисс, весело друг с другом. Мадам же была из тех женщин, для которых вполне естественно находиться в центре внимания мужчин. Умело завладела она общим разговором и, несмотря на выходки Николаса, умудрилась придать беседе живость и искренность. Джонатан и Мандрэг усердно помогали ей в этом. Даже Уильям, пристально наблюдавший за братом, поддался ее чарам. В своей характерной странноватой манере он неожиданно спросил, писали ли когда-нибудь ее портрет. Узнав, что никто этого не делал, он начал бормотать что-то себе под нос, вызвав явное раздражение Николаса.
Но тут мадам Лисс заговорила о драматургии с Мандрэгом. Джонатан присоединился к ним, и положение опять было спасено. Именно во время этого разговора, когда мадам была в центре внимания, появились миссис Комплайн и Клорис.
Мандрэг подумал, что, вероятно, миссис Комплайн не знала об отношениях между мадам Лисс и Николасом, потому что она приветствовала ее совершенно спокойно. Но если это так, чем же объяснила Клорис свой разрыв с женихом? «Неужели возможно такое? Все сплетничают о романе Николаса с этой женщиной, а матери ничего не известно? Или, — размышлял Мандрэг, — для нее он словно молодой полубог: выбирает любую, и перед ним не смеет никто устоять. Тогда мадам здесь при нем вроде жрицы, поэтому и нужды нет испытывать к ней неприязнь».
В чем можно было не сомневаться, так это в реакции Клорис. Мандрэг видел, как она напряглась и застыла, когда Джонатан произнес имя мадам Лисс. Молчание длилось целую секунду, а потом, как будто по сигналу, обе женщины весьма любезно поздоровались. «Ага, значит, они решили вести себя так», — подумал Мандрэг, гадая, испытывает ли Джонатан такое же чувство облегчения, как и он.
Но вот знакомство миссис Комплайн с доктором Хартом не прошло так гладко. Произнося обычные приветствия, миссис Комплайн рассеянно посмотрела на доктора Харта. Потом, вглядываясь в его лицо, так побледнела, что Мандрэг подумал, не случится ли с ней обморок, Но, овладев собой, она повернулась, отошла и села в кресло, стоявшее подальше от света. Появился Кейпер с подносом коктейлей.
Хотя коктейли и не совершили чуда, но все же заметно улучшили обстановку. Более дружелюбно стал держать себя и Харт. Стараясь избегать Николаса, он присоединился к Клорис Уинн и Уильяму. Джонатан беседовал с миссис Комплайн, а Мандрэг и Николас — с мадам Лисс. Николас продолжал нарочито манерничать, но теперь это делалось, чтобы задеть Клорис. Когда мадам Лисс что-то говорила, серьезное или веселое, он наклонялся к ней, проявляя все признаки сильнейшего оживления, явно рассчитывая вызвать в Клорис муки ревности. Но если она и страдала, то по задумчивым взглядам, которые она время от времени бросала на Николаса, заметно этого не было. Мандрэгу даже показалось, что она поняла игру и наблюдала за ней с удовольствием. Она беседовала с доктором Хартом, который сделался любезным и разговорчивым. Клорис спросила, не слушал ли он по радио последние известия, и дала этим ему повод рассказать о своем отношении к радио.
