— Ну, этого не забудешь, — начала Ленка охотно. — Особенно если потом узнаешь, что разговаривала в последний раз с покойницей. Можно здесь курить?
— Ради бога.
Ленка проворно вынула из пачки сигарету. Коварж протянул руку с зажигалкой.
— Значит, Залеску в последний раз я видела в тот день вечером. — Она вытянула нижнюю губу и выпустила вверх столб дыма. — Точно вам не скажу, но могло быть около половины девятого. Уже начинало темнеть. Я стояла в коридоре второго этажа у окна и смотрела во двор. Просто так, отдыхала. С этой выставкой за день так набегаешься… Вдруг слышу голоса и вижу, как Мария с Рудой Гагатом спускаются по лестнице с третьего этажа.
— О чем они говорили?
— Ни о чем серьезном. Кажется, он звал ее погулять, а она делала вид, что не хочет. Притворялась, потому что была влюблена в Руду по уши. Я спряталась в оконной нише, а когда они спустились вниз, выскочила. Ради смеха, понимаете?
— Понимаем, понимаем, — улыбнулся Коварж и покосился на ее ноги.
— Потом я с ними немного постояла…
— О чем вы разговаривали?
— Говорю вам, стояли мы недолго. Почти сразу пришел пан Яначек и начал рассказывать о Шекспире.
— Сразу — о Шекспире?
— Он постоянно пристает к Руде. Говорит, что во дворе замка надо играть пьесы Шекспира или античные драмы. Болтает об этом когда надо и не надо. Мария собралась уходить… Как подумаю, что это я ее послала в ресторан… то есть посоветовала ей пойти туда за Квасаном…
— За кем?
— Пардон, за моим шефом Седлницким. В тот день они зверски поцапались. Во дворе. Пан Яначек прав, там шикарная акустика для драм. Ну и наш Ква… управляющий страшно из-за этого расстроился, а когда он расстроен, то идет в «Рай».
— Что вы сказали пани Залеской?
— Ну… чтобы шла туда, потому что если он начнет, то не знает, когда кончит. Чтобы его усмирила, что ли.
— И она вас послушала?
— Куда там послушала, — возразила Ленка. — Но она все равно пошла бы. Совесть ее мучила. С ней пошел Яначек — я следила за ними из окна, — но у входа в барбакан они разошлись в разные стороны. Да, чуть не забыла, сразу после ухода Марии сверху спустилась Эмила, то есть пани Альтманова, и спросила, куда та пошла. Я сказала, что за Квасаком, и она тоже направилась вниз. Только во дворе она не появилась, — уточнила Ленка и добавила: — Больше Залеску я не видела.
— Вы остались в коридоре второго этажа с паном Гаклом?
— Ну… мы были вместе весь вечер… и всю ночь.
— То есть… что вы имеете в виду?
— Мы собираемся пожениться.
— Но пан Гакл женат, разве нет?
— Несчастливый брак. Он разведется.
На это нечего было возразить, и на мгновение настала тишина.
— Всю ночь, — повторил Коварж. — Вы были в его комнате или в вашей? Впрочем, это все равно, ведь комнаты рядом.
— Я была у него. Утром мы еще спали, когда начался весь этот шум.
— Послушайте, дитя, — по-отечески обратился к ней Янда, — как долго вы работаете в замке?
— Больше года.
— Хм, значит, уже хорошо знаете обстановку. И людей, которые там работают или время от времени туда приезжают. Вы догадываетесь…
— Я ни о чем другом не думаю, — перебила капитана Ленка. — Но здесь есть масса вариантов. Может, ее кто-нибудь трахнул по голове со злости — она со многими ссорилась. Или кто-нибудь что-нибудь украл — наш замок до крыши набит цепными вещами, прямо обалдеть можно, а Мария могла пронюхать. Вот он и заставил ее замолчать. Или кто-нибудь шел воровать, открыл отмычкой дверь в барбакан — это грабителю раз плюнуть, а она его там застукала. Или какой-нибудь чокнутый, который за женщинами бегает, тоже мог раздобыть отмычку. Кстати, один, не хочу его называть, шлялся тут за мной полдня по комнатам. Да и этот звонарь Матери Божьей, если напьется, тоже мог…
— Остановитесь, — прервал ее Янда. — Так не годится, из вас бьет целый фонтан версий! Вы говорили о конфликтах. С кем?
— Да с каждым. Руда говорит, что это первый признак старения. Она была замужем, но уже давно. На мужчин поглядывала, пыталась начать с Рудой. У меня даже есть более чем сильное подозрение, что Руда как-то по ошибке что-то с ней имел, а потом не знал, как от нее избавиться. Он, может, будет отказываться, не сердитесь на него. Это были еще до меня, прежде, чем мы узнали, что любим друг друга.
