- Ева упоминала, что у вас есть дочь,- сказал Валентин, не зная, о чем говорить еще.
- Да, Джози. Странная девчушка. В некоторых отношениях моложе своих лет, а в некоторых - старше. Не могу толком в ней разобраться. Она отдалилась от меня - я это понял, когда вернулся домой. Конечно, ей не хватает матери. Семнадцать лет - трудный возраст для девочки. Ей нужна женщина, которой можно довериться.
Тусклые глаза устремились на каминную полку - как вскоре выяснилось, в поисках трубки и кисета. Поднявшись, Джон снял их с полки, после чего начал набивать и зажигать трубку с куда большей сосредоточенностью, нежели проявлял до сих пор. Добившись успеха, он бросил спичку в камин и посмотрел на Валентина сквозь пелену голубоватого дыма.
- У Евы есть сын - ваш племянник. Хотя вряд ли вы его видели. Смышленый парень. Правда, говорят, любит приврать, но с возрастом это пройдет. К матери он очень привязан.
- Думаю, я видел его в церкви,- сказал Валентин.- Хотелось бы поболтать с ним перед уходом.
- Еще успеете. Вы все равно не сможете сдвинуться с места, пока не кончится метель. Прогноз погоды обещает снегопад по всему югу Англии. Похоже, мы застрянем здесь до Рождества.
- Мне надо ехать,- забеспокоился Валентин.- Я должен был уйти раньше.Он прижал руки к подлокотникам кресла, словно собираясь встать.
- Бесполезно,- отозвался Джон, и Валентину почудилась в его голосе слабая усмешка, хотя ее нельзя было увидеть из-за усов.- Куда спешить? Здесь полно места. Старик будет только рад. Он очень любил вашего брата и часто виделся с ним во время войны, когда меня и моего брата не было.
- А где вы были?- с удивлением спросил Валентин. Ему не приходило в голову, что это воплощение летаргии могло принимать участие в такой активной деятельности, как война.
- В Греции и на Крите,- ответил Джон.- А вы?
- В Австралии и Малайе.
- Вы тоже инженер?
- Горный,- ответил Валентин, не уступая собеседнику в лаконизме. Казалось, эго произвело обратный эффект на Джона. Он стал почти разговорчивым.
- Знатная была заварушка, верно? Жаль, что мне пришлось вернуться. Но у меня не оставалось выбора. Мой старший брат погиб во Франции, я стал наследником и должен был возвратиться домой из-за старика. В противном случае я, возможно, эмигрировал бы в Кению или еще куда-нибудь. Беда в том, что мой старший брат не был женат. Странно...- Не объясняя, что именно ему кажется странным, Джон продолжал: - Моя жена жила здесь с девочкой. Если бы я обосновался за границей, старик держал бы их в качестве выкупа.- Он коротко усмехнулся.- Не то чтобы в его глазах я был адекватной заменой моему брату. В действительности старик предпочитал вашего брата Чарли. Если бы он мог сделать Чарли и его мальчугана своими наследниками... Но в них не было королевской крови.- Снова та же короткая усмешка без малейшей перемены в лице.- Если мы с Евой не произведем сына в течение пары лет, старик оставит все детям Эммелайн или Джози - с условием, что они при любых обстоятельствах сохранят священное имя. Дикость, не так ли?
Валентин с этим согласился, но предпочел промолчать. Он так долго прожил вдали от страны, где происхождение ценилось выше личных достоинств и почти так же, как состояние, что с трудом мог представить себе такой образ мыслей у человека, который в иных областях не проявлял никаких признаков безумия.
- Тем не менее это не настоящее сумасшествие,- сказал Джон, словно отвечая на его мысли.- Всего лишь распространенная форма самообожания, которому мы все должны приноситься в жертву. Старик практически свел мою покойную жену в могилу из-за того, что она не снабдила его вожделенным сыном и наследником. А сейчас Ева кажется ему воплощением жизненных сил. Вам известно, что она одно время была помолвлена с моим братом?
- Кажется, я слышал что-то в этом роде,- не без смущения отозвался Валентин.
- Ха!- Это был не смех, а возглас.- Еще бы, приятель! Разве вы не знаете, что ваш брат Чарли умыкнул ее у моего брата Харолда? Так что теперь моя очередь.
Валентин с сомнением посмотрел на него. Десять лет назад, когда Ева вышла замуж за Чарли, он был слишком молод, чтобы беспокоиться из-за событий, не касающихся непосредственно его самого. Но теперь у него в голове начали шевелиться воспоминания о некоем подобии скандала.
