— Стесняюсь, — прошептал Алекс. — Мой довод так легковесен, что я готов вернуться и арестовать ее…
— Нет! — возразил Паркер. — В конце концов, она от меня не скроется. Даже если ты ошибся и она ускользнет от Стивенса, полиция ее отыщет. На этот счет я спокоен. Говори же!
— В ее невиновности меня убедило то обстоятельство, что Винси был убит, когда лежал.
— И что из этого? Разве женщины не убивают мужчин, лежащих навзничь? Я мог бы привести тебе дюжину примеров…
— Разумеется, но не эта женщина, не этого мужчину, а, главное, не в этих обстоятельствах.
— Это почему же?
— Тут уж мы вторгаемся в область фантазии, но все для меня так реально, словно я при этом присутствовал, разве что ты найдешь изъян в моих рассуждениях. Вот представь себе ситуацию: ты — Стивен Винси и ждешь женщину, которая должна передать тебе ювелирные изделия на головокружительную, астрономическую сумму в полмиллиона фунтов. Ты знаешь, сколько они стоят, знаешь, что эта женщина придет. С ее визитом ты, по понятным соображениям, связываешь свои надежды на крутую перемену в судьбе. И что дальше? Неужели же ты, даже если бы ты смог прилечь хоть на минутку, а не расхаживал по комнате в ожидании, — неужто ты и в самом деле лег бы и не вскочил на ноги, когда она пришла? Неужели во время ее краткого визита ты был бы способен лечь, дерзка в руках эту сумку, полную сокровищ? Может ли человек, попав в такие фантастические обстоятельства, вдруг взять и улечься на кушетку? Разве только ради того, чтобы женщина, которая принесла драгоценности, могла открыть ящик за его спиной и достать кинжал, о существовании которого она не подозревала. Нет. Винси просто-напросто не мог лежать в таких обстоятельствах. А Анжелика Додд такая маленькая и явно такая хрупкая женщина, что трудно предположить, будто она способна хладнокровно нанести ему столь сильный удар в грудь, а потом втащить труп на кушетку, уложить его на ней и инсценировать самоубийство. Да и медицинская экспертиза свидетельствует, что он скончался лежа, не так ли? Нет, мой дорогой, хотя такой аргумент представляется слабым и суд долго раздумывал бы над ним, с психологической точки зрения я более чем уверен в нем. Миллионов не берут лежа, да еще в театральной уборной, второпях, зная, что принесшее их лицо сразу же уйдет. Винси открыл бы сумку и проверил содержимое, прежде чем отдавать письма. А потом, у Анжелики Додд не было бы причин оставаться, если бы он улегся подремать… Да и зачем дремать? Зачем отдыхать? Ведь спектакль уже кончился. Он мог пойти домой. У него — полмиллиона! Он уже должен был быть одет и разгримирован! Прошло двадцать минут с тех пор, как он покинул сцену, ведь миссис Додд вошла в четверть одиннадцатого, а он ушел со сцены примерно в девять пятьдесят. Ты можешь это объяснить?
Паркер кивнул.
— Разумеется, это трудно объяснить. А у тебя самого есть ответ?
— Говорю же тебе, что у меня их два. Винси мог убить один из двоих, кого я подозреваю. Правда, результаты допросов могут радикально изменить мои представления. В ходе следствия может обнаружиться нечто, о чем мы не знали и чего не предвидели. Однако, исходя из того, что нам известно к нынешнему моменту, возможны две версии. Или «А» или «Б». Миссис Додд я исключаю. Стивенс зря тратит время, торча у ее дома. Но Бог с ним, со Стивенсом. Что ты теперь намерен предпринять?
— Я хотел бы допросить весь персонал театра, а потом подумаем, — пробормотал Паркер. — Честно говоря, сегодня я как никогда доволен тем, что пригласил тебя сотрудничать с нами. Дело это какое-то скользкое… Но, в конце концов, еще и трех часов не прошло. Ты прав, никто не ждет, что мы схватим неведомого убийцу через пару часов после преступления…
Они помолчали. Машина летела по опустевшим городским улицам.
— Да… — Джо Алекс прикрыл глаза. — Это незаурядное дело. И я все еще не понимаю одного…
— Чего?
— Иногда мне кажется, будто его убили два разных человека независимо друг от друга… Никогда еще не видел такого, чтобы следы вели в двух противоположных направлениях. Почему-то два человека ведут себя так, словно они его убили и хотят замести за собой следы. Но почему? Почему? Ведь убийца был только один и действовал без помощников.
