— Ну, основное я понял, — задумчиво сообщил герр майор, усадив меня в кресло подальше от энергичной секретарши. — Наташенька на Александра Викторовича свои виды имела…
— Вот-вот. А он как-то навстречу не шел. Ну, она решила временно отступить, посадила в офис Таточку — для контраста. Кто же на такую тихоню позарится? Наташа была абсолютно уверена, что Александр Викторович быстренько осознает «потерю» и по ней, такой восхитительной и несравненной, соскучится. Когда поняла, что ошиблась, уже свадебные колокола гремели. Наташа разозлилась и решила все же добиться своего. А для начала надо было от лучшей подруги избавиться, чтоб место освободить. Стала потихоньку слухи распускать, что у Таты в семье отнюдь не рай, что нервы у нее расшатаны. Ну и гениальная задумка — визит к психиатру. Если с Наташи египетский макияж смыть, явится самая обыкновенная славянская внешность. Рост и комплекция у них с Татой одинаковые, лица не то чтобы похожие, но одного типа. Ведь никто психиатру труп не стал бы предъявлять.
— Да там и нечего предъявлять было. Она же вперед падала.
— Тем более. А на фотографиях одна за другую вполне могла сойти. У Александра Викторовича тоже внешность довольно типичная. Как профессор сказал, «такой современный бизнесмен, большой и бритоголовый». Правда, Александр Викторович лысый, а не бритый. Ну, лысого знакомого подходящей внешности Наташе не подвернулось, решила, сойдет и бритый, Этот… «муж» у профессора-то лишь мельком появился. Он, скорее всего, и не знает ничего. Ну, попросила проводить, жалко, что ли?
— А почему ты решила, что у психиатра был другой человек?
— Ну, во-первых, профессор все время говорил об истероидном типе личности со склонностью к демонстрациям. Насколько я успела понять, на Тату это было совсем не похоже. И — самое главное — он сказал «бритый». А я сама видела, что у Александра Викторовича самая натуральная лысина. Позвонила Калинкину, уточнила — он ответил, что тот «супруг» был именно бритый, никакой ошибки. И еще. Визит к психиатру нужен только для подтверждения татиного расстройства. Если этот спектакль задумывал или режиссировал муж, то почему он отрицает и нервы, и психиатра? Значит, не он. Значит, и сценарист, и режиссер кто-то еще. Я еще было подумала, что это их с Наташей общая идея — ну мог же он и в самом деле начать в ее сторону поглядывать. Но будь они сообщниками, разнобоя в… м-м… показаниях не было бы. Слухи о татиных проблемах в семье бродили только в конторе, ни муж, ни тетка, ни бабушка ничего об этом не знают, равно как и про психиатра. Так что и замысел, и исполнение Наташины.
Заманить Тату в старую квартиру было несложно, тут еще и визит в консультацию подвернулся. Тата действительно ей звонила — поделиться радостью. Но о чем еще они говорили, мы знаем только с Наташиных слов. Думаю, это она, а не Тата, настаивала на встрече. Посидим, отметим.
Когда Тата пришла, Наташа уже притаилась на своем балконе. И декорации подготовила. Боковую раму сняла, под перила арматурину длинную подсунула, чтобы, как только Тата из окна высунется, зацепить и дернуть — ну, резко встать, рванув свой конец железки вверх. Если стоять на подоконнике на колене, да еще и наклониться вперед и вбок, позиция получается очень неустойчивая, так что огромных сил для смертельного рывка вовсе не нужно.
— Но с какой стати Тата должна была из окна высунуться?
— Наташенька заранее голубя поймала — это, знаешь ли, не проблема, они ведь тупые. Я же видела, как кот с ковром воевал. Запах чуял. Голубя Наташа привязала к одному из цветочных ящиков на балконной решетке — вроде как он в сухом стебле запутался и не вырвется. И, наверное, чем-то острым его колола, чтобы голос подавал. А может, еще сначала Тате в окошко кухни палкой стукнула, чтобы внимание привлечь. Тата, разумеется, полезла несчастную птицу спасать, оперлась о подоконник, потянулась к ящику, Наташа моментально выдвинула железку, зацепила за рубашку и рванула. Тогда и руку ссадила. Рычаг рычагом, но все равно тяжело. После чего спокойно вернулась на работу — как будто из налоговой. Голубю шею свернула и выбросила, его, небось, собаки сразу слопали. Железку ночью с балкона скинула, на помойку побоялась нести, вдруг заметит кто? А так — валяется и валяется. Через неделю ее бы охотники за металлом уволокли. Все чистенько.
