Режиссёр. Внимание! Позвольте представиться! Я — режиссёр, сейчас наша съемочная группа будет снимать художественно-документальный фильм, сериал о безбилетнике, о суде над ним. Стоит ли мне объяснять актуальную злободневность избранной нами темы? Нет, не стоит. Ещё совсем недавно, вчера и позавчера, мы и мечтать не могли, что когда-нибудь будем открыто говорить об этой жесточайшей социальной язве. А ведь она существует. Существует и разъедает. Давайте же будем говорить о ней открыто, поэтому-то, кстати, жанр нашего фильма — сочетание вымысла и документа, факта! Итак, вы продолжаете ваш процесс, а мы сейчас сделаем несколько маленьких перестановочек… вот вы встаньте сюда, так… вы — здесь, а вы — подвиньтесь немножко левее…
Худая. То театр приезжал, а теперь ещё кино.
Полная. Но мы уже давно начали!
Режиссёр. Пустое! Потом где-нибудь отснимем начало, смонтируем и всё будет в порядке! Свет сюда, так! (Кепке.) Вас я попрошу встать вот здесь, кепочку давайте немного назад, приоткроем ваш лоб… Вот, вот… и лоб видно, и кепку вашу замечательную.
Кепка. Да, кепка отличная. Последняя.
Режиссёр. В каком смысле последняя?
Кепка. Я купил последнюю кепку. А шляп уже не было.
Режиссёр. Шляп?
Кепка. Ну да, шляп, таких вот как у него. А он утверждает, что был в магазине в тоже время, что и я, и что, мол, кепок уже не было, и что шляпу он купил последнюю. Лжёт, наверняка, лжёт!
Шляпа. Нет, я не лгу! Кепок уже в самом деле не было!
Кепка. Вот, опять он за своё! А я так мечтал о шляпе!
Режиссёр. Понятно-понятно. Значит, вы стоите здесь, вот вам журнал, читайте и время от времени как бы с удивлением поглядывайте вокруг — «Куда это я попал, не пойму», а потом опять в журнал. Тут, между прочим, интересная есть статейка про африканских каннибалов.
Кепка. Любопытно.
Режиссёр. Свет! Возьмите его крупным планом — а потом сразу — панораму. Всюду головы, головы, лица!
Оператор. Тут отсвечивать будет. Фонарь мешает.
Режиссёр. Спилите фонарь!
Оператор. Это можно. Со светом тут сложно… я обычно на СПК работаю, а здесь ДМП нужно. Или РКС. Да и шнур у нас короткий.
Режиссёр. Возьмите семнадцатым.
Оператор. У семнадцатого переходника нет, а иначе не вытянуть. Я могу, конечно, и напрямую подключиться, но тогда отстроиться как следует не удастся.
Режиссёр. Почему я должен думать об этих технологических проблемах!
Полная. Нам суд продолжить бы…
Режиссёр. У меня всё готово. Пожалуйста.
Полная. Итак… Не помню, на чём же мы остановились, с этим кино всё из головы выскочило.
Пальто. Надо дать всем высказаться, расширить пространство дискуссии. Больше критики!
Рубашка. Опять разговоры! Дайте, я его убью!
Пальто. Нет, нельзя ставить вопрос о высшей мере. Проступок велик, но мы должны выяснить мотивы и социальные корни.
Рубашка. Какие ещё корни! Раз виноват — ответь по всей строгости!
Контролёр. Тогда и порядок будет. Как в Сибири.
Пальто. Строгость должна быть справедливой, а справедливость строгой.
Рубашка. К чёрту! Хватит навязывать свои интеллигентские идейки! Эх, мне бы бомбу…
Оператор. Он из кадра вышел. Надо дублик сделать.
Режиссёр. Ещё раз этот кусок, с самого начала. (Пальто.) Говорите.
Пальто. Я наизусть не помню…
Режиссёр. Вы что-то про критику говорили…
Пальто. А, точно! Давайте больше высказываться и критиковать… Так?
Режиссёр. Вроде бы так… (Рубашке.) А потом была ваша реплика!
Рубашка. Виноват! Виноват! По закону! Строгость!
Пальто. Теперь я, да? Э-э-з, социальный корень… то есть, корни и анализ помогут нам разобраться…
