— Памела Стоукс, Мичинг-роуд, Ньюхейвен, — и смотрит на отца, растянув губы в своей зафиксированной, идиотически милой улыбке. Банни дотягивается до бардачка, вытягивает оттуда салфетку, скручивает из нее два тампона и заталкивает себе в нос, потом рукавом пиджака трет черные линии клубка на лобовом стекле, но вскоре бросает это дело и смотрит на мальчика.
— Ну? — говорит он.
— Что “ну”, пап? — спрашивает Банни-младший.
— Ну, ты у нас штурман, мать твою, или нет? Банни-младший открывает карту.
— Ньюхейвен — хорошее место, пап? Банни крутит тампоны в ноздрях, пытается отряхнуть заляпанный кровью галстук, приглаживает волосы и изображает пальцами что-то очень странное — мальчик не знает что.
— Кролик, тебе там понравится!
Банни кажется, что боковым зрением он видит, как на огромном плазменном телеэкране, который стоит в дальнем углу гостиной в маленьком коттедже в Ньюхейвене, показывают новую запись камеры видеонаблюдения из супермаркета: Рогатый Убийца со своими фирменными вилами опять сеет панику среди покупателей. Впрочем, до конца Банни в этом не уверен, потому что на экран падает клин вечернего солнечного света и стирает изображение. И все же он чувствует исходящее от лишенных цвета пикселей ставшее таким знакомым ощущение страха — Банни узнает полные ужаса крики толпы и на секунду задумывается о том, насколько близко к Брайтону, интересно, подобрался этот хренов ублюдок, и в то же самое время он обращается к Памеле Стоукс.
— Мы предлагаем линию средств по уходу за кожей, обеспечивающих наивысшую степень эффективности и демонстрирующих исключительные результаты, потому что при создании их рецептур учитывается не только вековой опыт дерматологических исследований, но и забота о том, чтобы наши продукты доставляли клиенту высочайшее чувственное наслаждение.
Банни думает о том, что Памела Стоукс выглядит так, будто вышла из эротических фантазий Пуделя, в которых девушки забрасывают друг друга мороженым. На ней кроваво-красный топ с лямкой вокруг шеи, плотно облегающий увеличенные до космических размеров груди, и черная джинсовая юбка, на бедрах украшенная орнаментом из зеленых блесток. Брови у Памелы Стоукс тонкие и безупречно изогнутые, глаза — бездонные озера опыта и выражение лица такое, что можно сразу понять: она в этой жизни повидала всякого. На левой щеке у нее крохотный V-образный шрам, как будто бы ее клюнула маленькая птичка.
— Что у вас с носом? — спрашивает она.
— Лучше и не спрашивайте, — отвечает Банни и дотрагивается до торчащих из ноздрей тампонов — пропитанной кровью туалетной бумаги. — Скажу только, что мой противник выглядит куда хуже. У меня-то по крайней мере нос остался. И Банни машет рукой, как бы прося избавить его от дальнейших расспросов на этот счет. Он чуть продвигается вперед в кресле и снова возвращается к работе.
— Наша линия средств работает в гармоничном тандеме с естественными ритмами кожи, помогая ей защищаться от признаков преждевременного старения и предоставляя невиданные ранее преимущества, о которых кожа может только мечтать…
— В этой вашей “Вечности Лимитед” всех зовут именами забавных зверушек? — Памела указывает люминесцентно-розовым ногтем на логотип, изображенный на чемоданчике с образцами.
— Что? — не понимает Банни.
— Это ведь он сказал вам, где я живу, да? — Памела заглядывает Банни прямо в глаза.
— Ну…
— Как там его звали?
— Эм-м… Пудель, — отвечает Банни, откручивая колпачок с миниатюрного тюбика крема для рук. Он вздыхает. Ну что за чертов день. У этих баб что, у всех дружно начались критические дни?
— И что же он обо мне рассказывал? — спрашивает Памела.
— Рассказывал, что вы — в высшей степени сговорчивый клиент.
— Правда? — вскидывает Памела брови, и взгляд Банни затуманивается при виде драматического, полного раскаяния вздоха, который вырывается из ее груди после того, как легкие утомленно наполняются воздухом.
— А еще он сказал, что вы крайне обходительны, — добавляет Банни, — и щедры.
Банни замечает на каминной полке огромного нежно-голубого зайца, упакованного в целлофан, но не успевает обдумать это поразительное совпадение, как Памела, с таким видом, будто ее вынудили принять неприятное и неудачное решение, откидывается на спинку дивана и говорит:
