– Да, как раз на всех и хватило, всю емкость опорожнили.
– Слейте в какую-нибудь банку топливо из бака.
Зампотех повернулся к механику-водителю:
– Слышал, что товарищ капитан просит?
Механик-водитель нашел пустую консервную банку, вытер ее внутри ветошью и, привязав к банке проволоку, запустил ее в горловину топливного бака. Вытащил наполовину полной.
– Ложка есть? – спросил я зампотеха.
– Что? Ложка? – опешил он.
– Да, обычная ложка.
Один из членов экипажа слазил в башню и принес ложку. Все смотрели на меня с интересом – чего-то чудит «смершевец».
Я зачерпнул ложкой солярку из банки и кивнул механику-водителю:
– Подожги!
Тот чиркнул одну спичку, другую, третью… Солярка гореть не хотела. Едва вспыхнув чадным пламенем, она гасла. Танкисты и зампотех смотрели на ложку как зачарованные. Я сунул палец в банку с соляркой и лизнул его. Вот те на! А солярка-то сладкая!
– Майор, Алексей, – быстро ко мне шофера с бензовоза.
Зампотех и Алексей ушли искать водителя. Похоже, дело становилось понятным и оттого все более интересным.
Почувствовав, что гроза их может миновать, танкисты не сводили с меня любопытных взглядов. Небось думали, что я их допрашивать начну с пристрастием. Но я и сам был в их шкуре, заметил на лице у одного даже следы ожогов. Стало быть – горел человек в танке. Какие же они трусы? У танкистов ранения редко бывали. Если в бою не повезло и танк подбили, то экипаж поражало сразу насмерть, а если и удавалось выбраться, то часто с ожогами. Танк хоть и железный, а горел как свеча. В боевом отделении топливных паров полно, и комбинезоны у танкистов промаслены – да что комбинезоны, когда зимой тулупы в разводах масла и солярки.
Зампотех с Алексеем вернулись с задержкой.
– Не найдем нигде водителя, – развел руками зампотех, – как сквозь землю провалился. Машина его вон стоит, а его нет.
Я как чувствовал, что водитель исчезнет.
– Когда он у вас в полку появился?
– Недели три как призван. Он из числа бывших в оккупации, – добавил зампотех, задумавшись.
Я выразительно посмотрел на него.
– Неужто… – смутился он.
Недоглядели НКВД и СМЕРШ, вместе взятые. А водитель – вредителем оказался.
Я махнул рукой Виктору. Он подошел к нам вместе с политруком.
– Дело такое получается: у вас в полку совершен дерзкий вредительский акт по выводу из строя боевой техники. И это дело рук вашего же бойца.
Политрук замер в ожидании.
– Объясняю. Вредителем оказался водитель бензовоза, что недавно призван был. Хитро поступил – в емкость с топливом сыпанул сахара. Где уж он его взял в таком количестве – непонятно, потому как для бензовоза никак не меньше мешка сахара надо. Солярка с примесью сахара в моторах не горит. Так что танкисты ни при чем – не трусы они. А водителя этого искать будем.
Все удивились, а зампотех с облегчением выдохнул, едва скрывая улыбку. Если его вины нет, то и к ответственности привлекать не будут.
– А что же теперь делать? – посмотрел на меня политрук.
– Все топливо из баков слить, залить качественную солярку – и все, можно в бой танки вести. И еще, – я повернулся к зампотеху: – Емкость, что на бензовозе этом, тоже промыть надо.
– Сделаем! – уже не скрывал радости майор.
Он тут же подозвал стоявших поодаль взводных, отдал распоряжения, и танкисты направились к боевым машинам.
– Ну, товарищи офицеры, прошу в штаб, – засуетился майор, – документы оформить, как полагается, да и перекусить не помешает.
Документы в виде рапорта о расследовании ЧП составили быстро. Зампотех, политрук и я поставили подписи. Политрук, сославшись на срочные дела – надо найти этого мерзавца, – сразу ушел. Неужели совесть проснулась?
А зампотех радостно потер руки:
– Так как насчет пообедать вместе?
– Да мы не против, проголодались.
Нам накрыли стол в офицерской столовой. Поели солдатского борща, серых отечественных рожков, сдобренных американской консервированной колбасой, чайку попили. Ну и водочки, конечно, пропустили – по фронтовой наркомовской норме. Как же без нее? Теперь можно.
На прощание майор сказал прочувствованно:
– Как вас увидел, да еще вы и от выпивки поперва отказались, решил – все, хана мне. Что СМЕРШ в моторах понимает? Думал – пропаду не за понюшку табаку, а дело-то вон как повернулось?! И что мне самому было не додуматься – ту солярку на вкус не попробовать?
