По этому поводу в документе «Положение ОУН* в Карпатском крае» подчеркивалось:
«Настроение у нас очень бодрое, каждую весну ожидаем войну, так как только в войне видим свое спасение».
Когда читаешь некоторые материалы ОУН* этого периода, видишь объективную оценку некоторых руководителей состояния дел: «В отрядах царит бездеятельность, бегство от врага, общая деморализация, пьянство… неудовлетворительное, плачевное и кое-где фатальное положение отделов и подотделов УПА*-«Запад»… Снизилось моральное состояние участников подполья…»
Руководство ОУН* – УПА* пришло к выводу: террор – вызов времени, их новая тактика. Решили расформировать крупные подразделения курень и сотня и действовать мелкими подразделениями уровня – чота (рой).
Суть новой тактики заключалась в переходе к действиям мелкими группами по 10–15 человек, способными быстро маневрировать и менять места дислокации, а основной удар перенести с красноармейцев на гражданскую администрацию и лиц, сочувственно относящихся к советской власти. В эту категорию входила масса профессий, – председатели сельсоветов и колхозов, учителя и библиотекари, почтальоны и связисты, медсестры и врачи и т. д. Они считались, что работают на советскую власть. В основном на помощь Западной Украине направлялись люди из восточной ее части, чтобы безвинно умереть. Таких были тысячи – зарубленных, повешенных, задушенных, утопленных, расстрелянных…
Бандеровцы в это время разработали три «краеугольные» тактические схемы: «Дажбог», «Олег» и «Орлик». Смысл их конкретизировался в инструкциях – «Мурашка», «Оса» и «Бджола» соответственно.
«Дажбог» – схема, предусматривающая сохранение кадров путем легализации, создание позиций подполья в органах власти и управления, включая и правоохранительные органы, подготовку к возможному захвату власти на Украине, срыв различными способами процесса восстановления разрушенного войной народного хозяйства, усиление конспирации с заменой кличек и паролей, налаживание системы подземных бункеров и линий курьерской связи.
«Олег» – эта схема была направлена на воспитание в националистическом духе и подготовку молодежных кадров как основного источника пополнения живой силы «движения сопротивления». Ежегодно на нелегальное положение оуновцы переводили от нескольких сотен до двух тысяч юношей. На обучение сельского жителя отводилось два месяца, и четыре месяца – на воспитание. На городского кандидата – четыре и восемь месяцев соответственно. Кандидата в подполье тщательно проверяла СБ ОУН*. Чтобы отрезать дорогу назад, каждого нового участника заставляли совершить террористический акт и таким образом «повязывали кровью».
О террористической жестокости говорит выдержка одной из бандеровских инструкций, в которой говорилось, что террор направляется не только против лиц, сочувствующих советской власти, но и «в ходе ликвидации указанных лиц не жалеть ни взрослых членов их семей, ни детей…».
«Орлик» – эта схема предусматривала распространение влияния ОУН* на восточные и южные области Украины. Цель – создание в этих районах организационной сети и кадрового резерва ОУН* и проведение там пропагандистской и разведывательной работы. На восток засылались опытные, хорошо подготовленные эмиссары ОУН*, хорошо владеющие русским языком, с заданием подобрать кадры на случай антисоветского восстания и распространить свою пропаганду дальше, на Кубань и Кавказ, где проживало немало украинцев.
После этого бандеровский террор приобрел массовый характер. Цель террора не только уничтожение неугодных с политической стороны граждан – «подсоветчиков», но и запугивание колеблющихся…
Так, 21 ноября 1944 года в два часа ночи отряд бандеровцев численностью более 30 человек вошел в село Дубечно на Полыни. Обыскав дома председателя и секретаря сельсовета, «повстанцы» застрелили председателя на глазах односельчан. На спину убитому прикрепили фанерку с таким текстом, написанным угольком:
«Расстрелянный – глава сельсовета. Если кто-нибудь займет это место – его ждет та же судьба».
Затем вооруженные бандиты ворвались, выбив двери, в забаррикадированное помещение сельсовета, где убили сторожа-украинца по фамилии Ткачук. На спину ему штыком прикололи записку:
