Смелость не нравиться. Как полюбить себя, найти свое призвание и выбрать счастье - страница 13

ЮНОША: По твоим словам, психологических травм не существует, а окружающая обстановка не имеет значения. Это всего лишь ненужный багаж, и я сам виноват в своем несчастье, верно? Мне начинает казаться, что меня критикуют за все, что я пережил или совершил!

ФИЛОСОФ: Нет, я не критикую тебя. Адлеровская телеология скорее говорит нам: «Не имеет значения, что происходило в твоей жизни до настоящего времени; это не должно оказывать влияния на то, как ты собираешься жить дальше». Она говорит, что именно ты определяешь свою жизнь здесь и сейчас.

ЮНОША: Моя жизнь решается здесь и сейчас?

ФИЛОСОФ: Да, потому что прошлого не существует.

ЮНОША: Хорошо. Тем не менее у меня нет стопроцентного согласия с твоей теорией. Есть много пунктов, в которых я не убежден и с которыми могу поспорить. В то же время твои теории достойны рассмотрения, и мне определенно хочется побольше узнать о психологии Адлера. Думаю, на сегодня достаточно, но надеюсь, ты не будешь возражать, если я снова приду на следующей неделе. Мне кажется, у меня голова лопнет, если не сделать перерыв.

ФИЛОСОФ: Разумеется, тебе нужно время, чтобы спокойно подумать обо всем. Я всегда здесь, поэтому можешь приходить, когда пожелаешь. Мне понравилась наша беседа, и я благодарю тебя. Скоро мы продолжим дискуссию.

ЮНОША: Отлично! И последнее, с твоего разрешения. Сегодняшняя дискуссия была долгой и временами очень напряженной; думаю, иногда я говорил довольно грубо. Мне хотелось бы извиниться за это.

ФИЛОСОФ: Не беспокойся. Тебе стоит почитать диалоги Платона: поведение и язык учеников Сократа иногда были удивительно развязными. Но таким и должен быть философский диалог.

Молодой человек был верен своему слову; ровно через неделю он вернулся в кабинет философа. По правде говоря, он испытывал желание вернуться уже через два-три дня после первого визита. Он тщательно обдумал услышанное, и его сомнения превратились в уверенность. Если вкратце, то телеология, сосредоточенная на цели любого конкретного феномена, а не на его причине, была чистой софистикой, а существование психологической травмы не подвергалось сомнению. «Люди просто не могут забыть о прошлом и не в состоянии освободиться от него», – думал он.

Сегодня, решил юноша, он последовательно развенчает теории эксцентричного философа и раз и навсегда решит все вопросы.

ЮНОША: Итак, после нашего разговора я успокоился, сосредоточился и как следует обо всем подумал. Тем не менее должен сказать, что я по-прежнему не могу согласиться с твоими теориями.

ФИЛОСОФ: Вот как? И что ты находишь сомнительным?

ЮНОША: К примеру, на следующий день я признал, что противен самому себе. Что бы я ни делал, я не нахожу ничего, кроме недостатков, и не вижу причин, почему я должен начать нравиться себе. Хотя, разумеется, мне по-прежнему этого хочется. Ты объяснил, что все определяется целями, но какую цель я могу поставить в данном случае? Я хочу сказать, какое преимущество в том, что я противен самому себе? Не могу представить никакой выгоды от этого.

ФИЛОСОФ: Ясно. Тебе кажется, что у тебя нет сильных сторон, а есть только недостатки. Каким бы ни было фактическое положение вещей, ты так считаешь. Иными словами, у тебя крайне низкая самооценка. Поэтому возникают вопросы: почему ты чувствуешь себя таким никудышным человеком и почему придерживаешься такого низкого мнения о себе?

ЮНОША: Потому что это факт: у меня действительно нет сильных сторон.

ФИЛОСОФ: Ты заблуждаешься. Ты замечаешь только свои недостатки, потому что решил не нравиться самому себе. Для достижения этой цели ты закрываешь глаза на свои сильные стороны и сосредоточиваешься на недостатках. Сначала тебе нужно осознать это.

ЮНОША: Я решил не нравиться самому себе?

ФИЛОСОФ: Верно. Для тебя низкая самооценка – это достоинство.

ЮНОША: Почему? И зачем?

ФИЛОСОФ: Вероятно, ты сам должен разобраться в этом. Как ты думаешь, какие недостатки у тебя есть?

ЮНОША: Уверен, что ты уже их заметил. Прежде всего это мой склад личности. У меня нет уверенности в себе, и я пессимистично отношусь ко всему на свете. Думаю, я также слишком застенчив, поскольку беспокоюсь о том, каким меня видят другие люди, и постоянно испытываю к ним недоверие. Я не могу вести себя естественно; в моих словах и поступках всегда есть нечто театральное. И дело не только в моей личности – лицом и телом я тоже не могу гордиться.