- Тогда какой идиот послал его сюда? Ладников погнал турбомобиль задним ходом. Мосенин успел отойти на сотню шагов. Он не обратил никакого внимания на обогнавшую его машину и продолжал идти уверенной походкой человека, решившего все раз и навсегда. Из машины вышел Риль.
- Выслушайте меня... - начал он и взял геолога за локоть, - у всех нас тоже были минутные слабости. Я понимаю.
Мосенин освободил руку и пошел дальше.
- Вы все время интересовались бронтами! - крикнул ему вслед Ладников. Вы их видели? Если нет, то такой шанс у вас может быть перед наступлением темноты.
Мосенин вздрогнул и остановился.
- Я не отговариваю вас от затеи пройти пешком эти длинные километры, продолжал Ладников, - но возьмите хотя бы лучемет. И питья на дорогу.
Мосенин стоял не оборачиваясь. Ладников стал что-то вытаскивать из-за своего сиденья и добавил наставительно, будто обращался к маленькому мальчику, которому дают в первый раз включить электрический фонарик:
- Да не балуйте вы лучами, берегите разрядник...
- Я... Да как вы... Вам известно, что я... Мне не четыре года... Вы позволяете себе...
Мосенин подскочил к машине и, тыча ладонями в грудь Ладникова, захлебывался словами Упоминание о бронтах, а может быть, последнее напутствие Ладникова подорвали его решимость. Может быть, он просто "перегорел", поборов свои колебания. Казалось, какая-то замкнувшаяся в глубинах мозга цепь разорвалась...
- Я! Мы-ы! Вы-ы!.. - передразнил Ладников. - Ну садитесь! Глупости разрешаю только на той стороне. Ясно?
Замолчавший Мосенин стоял перед Ладниковым, глядя на него зло и ошалело.
- Вы знаете Закон Чужого Неба? - спросил Ладников уже спокойно и холодно. - Знаете? Это старая и нехитрая штука. Если безопасность большинства под угрозой...
- Знаю, - буркнул Мосенин и угрюмо полез в машину.
"Ничего ты не знаешь!" - подумал Ладников, пиная пятнистое колесо турбика.
В Знаке не было ничего необычного. Толстый столб в круглым красным щитом - такие ставились на улицах городов и ограничивали движение транспорта. В центре щита белели две крутые дуги, составленные из четких, аккуратно нарисованных квадратиков, прямоугольников и треугольников. Дуги располагались вогнутостью к вогнутости и чуть соприкасались концами. Это изображение могло означать только одно - белозубый рот, широко раскрытый в неистовом хохоте.
Обелиски - две просвечивающие в ребрах стрелы - стояли поодаль - Один увековечил память трех первопроходцев, второй - целого отряда свайщиков. После этого второго случая была найдена защита, и все турбики стали снабжать программами.
Машина тихо ползла к границе. Ладников смотрел на Знак. Он отдал управление автомату и ждал, когда сработает пускатель программы. Никто, кроме него, не знает, что узенькая желтая полоска на столбе - это тот самый излучатель, который приведет в действие защиту. "Ничего больше не скажу, думал Ладников, - я и так им слишком много рассказал. На свою шею... Надо было три слова из инструкции - и точка. Даже Риль трухнул. "Почему нельзя лететь ракетой?.." А сам ты, между прочим, когда ехал здесь впервые, оставался немым и глухим? Тоже тогда закидывал вопросики насчет других дорожек или что-то в этом роде... Грешник-праведник..." Ладников глянул в окошечко обзора: как там, сзади? Риль, наморщив лоб, с интересом разглядывал Знак. Мосенин часто глотал слюну и нервно шевелил пальцами, держась обеими руками за противоаварийную скобу.
"Как он мог отключиться, не представляю, - подумал Ладников, - что же он там, в Гималаях, притворялся, что ли? Ведь нарочно смелым не станешь... Мосенина надо как-то успокоить, а то он, пожалуй, и программу мимо ушей... А Гурген?" Ладников скосил глаза на соседа, который словно бы и не обращал особого внимания на то, что проплывало за стеклом. Вот Гурген, порывшись в кармане, сунул в рот конфету и стал сосредоточенно жевать. "А вдруг сейчас выплюнет и заорет: пошли вы ко всем чертям! И побежит, как Мосенин?"
Ладников откинулся на спинку.
- Значит, каждый имеет право остановить машину, я верно понял? - дохнул Риль в самое ухо водителя.
