Мозг Анны Сергеевны Седашовой не смог бы воспринять эту информацию. Он, как и его хозяйка, навсегда остался в трёхлетнем возрасте.
— Котик… кис-кис… — Нюра подошла к выходу из двора и осторожно оглянулась на своё окно. Дома в этой части города были старыми двухэтажками, сложенными из хрупкого ракушечника. По ночам они скрипели своими полупрогнившими перекрытиями и заставляли прятаться под одеяло с головой.
Нюра ещё раз посмотрела на свою форточку и медленно двинулась к дороге, по которой, рыча, ехали большие и страшные машины. Она в любой момент ожидала маминого окрика: выходить за двор было строго запрещено.
Нюра увидела пожарную машину с включенными мигалками и, открыв рот, выбежала на тротуар. Машина, громко вопя сиреной, пронеслась мимо.
— Бибика! — зачаровано сказала Нюра.
Следом за первой проехали ещё несколько красных автомобилей.
— Бибика! Бибика! Бибика! — запрыгали шарики.
Нюра с удовольствием посмотрела на своё пальтишко. Оно такое же красное, как и большие машины. Мама не разрешила бы надеть это пальто в такую жару. И пуховый платок. И новые ботики. Но мамы не было. И Нюра долго примеряла свою любимую одежду, крутясь перед трюмо. А потом вышла искать котика. И сейчас на тротуаре она совсем забыла про чёрного котёнка, пожарные машины и маму. Она гладила своё пальто рукой, наблюдая, как распрямляются мягкие ворсинки. А потом огляделась по сторонам.
Сначала она не поняла, где находится, и испугалась. Но увидела за спиной свой двор и успокоилась. Зачем же она сюда вышла? Наверное, чтобы сходить к магазину. Там интересно. Там можно сесть рядом со ступеньками, и тогда в стаканчик кто-нибудь кинет денежку. Мама очень ругала ее за это. Но сейчас мамы нет.
Нюра нащупала стаканчик в кармане и пошла к булочной.
Нюра не могла ориентироваться во времени. То, что было утром, было «давно». А вчера — «очень давно». Поэтому она не смогла бы сказать, как долго нет мамы. А между тем, мамы не было «очень-очень-очень давно». Она умерла полгода назад. Но Нюра не могла этого осознать.
— А где мама? — спрашивала она иногда тётю Зою, присматривающую за ней.
— Скоро придёт, — отвечала та, поглаживая Нюру по волосам.
— Ага, — говорила Нюра и сразу забывала о маме: шарики уже рассказывали что-то интересное.
Но сейчас не было и тёти Зои. Она «давно» ушла с большой сумкой. Поэтому остановить Нюру и поругать было некому.
Она подошла к магазину, достала пластиковый стаканчик и присела на своё любимое место. Справа от двери. Сначала она смотрела на разноцветные бибики, проезжающие мимо и слепящие солнечными зайчиками, прыгающими по их хромированным деталям. Нюре хотелось мороженого, но денег в стаканчик пока никто не бросал. Потом она забыла и про мороженое: по асфальту одинокий муравей тащил здоровенную стрекозу. Когда-то очень давно мальчишки во дворе привязали к такой же стрекозе ниточку и дали Нюре подержать. Стрекоза била крылышками и хотела улететь в небо. Но Нюра не отпускала. Тогда было интересно и весело. И понятливые мыльные пузырьки, почувствовав её настроение, завертелись ещё быстрее. Нюра окунулась в радостное щебетание и наблюдала за их прыжками и танцами.
— Нюра! Нюра! Нюра! — смеялись они.
Шарики никогда не молчат, они всегда с ней. Всегда в ней. Успокаивают её ночами и веселят по утрам.
— Мы твои друзья! — звенят они своими тоненькими голосами. — Нюра! Нюра! Нюра!
Она почувствовала тень на своём лице.
— Ню… — осеклись шарики и замолчали. Только лёгкий звон продолжал звучать в мыльном пузыре её внутреннего мира.
Она подняла глаза.
Из поднебесья, из-под самых облаков, прямо в неё упёрся взгляд тёмных, как уголь, глаз. «Какой красивый! — подумала Нюра, увидев бледное лицо, приближающееся к ней. — Красивый, как…»
— Здравствуй, Анна, — услышала она голос.
И в ту же секунду звенящий мыльный пузырь лопнул. И она увидела пыльный, жаркий полдень, машины, летящие по дороге, и дохлую стрекозу на тротуаре. Бледный, коротко стриженый человек стоял с ней рядом. «Ему плохо, — подумала Анна, — ему очень плохо».
— Пошли домой, — сказал он спокойно. И она поняла, что это спокойствие вызвано надвигающимся мороком.
