Ни выражение лица Сабины, ни ее поза не изменились. И все же Джошуа почувствовал перемену. Она чуть напряглась, в ее глазах появился блеск, голос приобрел новое звучание.
— Занятная тема для случайного разговора. И что же Данстабл сказал? Как он узнал, что этот его постоялец и человек, скончавшийся в оранжерее, одно и то же лицо? Или, может, вы ему показали портрет умершего?
Ее мягкий голос полнился иронией, и в нем безошибочно слышалась настойчивость.
Джошуа на мгновение оторвался от своего занятия и посмотрел на Сабину. В полумраке ее профиль отбрасывал на стену тень. И, увидев силуэт получеловека-полухищника: выдающийся вперед лоб, вместо носа уродливый клюв, подбородок, слившийся с шеей в единый столб, — Джошуа невольно поежился.
— Имя умершего я узнал от Гранджера, поскольку вы просили меня поговорить с ним. Оно было указано на письме, найденном в кармане несчастного. Джон Кобб.
Сабина молчала, осмысливая услышанное. Потом повернулась к Джошуа.
— Вы сказали Джон Кобб? Вы уверены, что его звали так? — спросила она без всякого выражения в голосе, словно впервые слышала это имя.
— Да, мэм, сомневаться не приходится.
— Что еще вы выяснили?
Она приняла прежнюю позу. Теперь тон у нее стал безразличным, словно она задавала вопросы лишь в угоду Джошуа.
— Только то, что он несколько недель жил в этой гостинице и в ночь перед своим исчезновением, перед тем самым днем, когда вы обнаружили его тело, уехал, сказав, что скоро вернется. Но так и не вернулся.
— И это все? К нему кто-нибудь приходил? Он упоминал, зачем приехал сюда?
Она задавала вопросы с некоей равнодушной настойчивостью в голосе, и это Джошуа насторожило. А может, его смутила та зловещая тень на стене. Или в нем говорила его природная осторожность. Как бы то ни было, он решил, что пока не стоит раскрывать карты. Лучше не упоминать про визит Герберта. Это во всех отношениях было бы благоразумнее.
— Данстабл не помнил, чтобы Кобба кто-то навещал. Это и понятно, ведь в гостинице каждый день бывает много разных людей. И если только кто-то из них не отличается чем-то особенно примечательным, для него они все на одно лицо; он путает, кто что из них сказал. Может, мистер Кобб и говорил ему, зачем приехал сюда, но Данстабл человек не большого ума, и память у него не очень хорошая, запоминает он не лучше, чем кружево греет. Если он что и знал, то давно уже позабыл.
— А что сказал Гранджер? Вы упомянули, что беседовали с ним по моей просьбе. Ему известно что-нибудь об умершем? Были ли при покойном какие-то вещи или предметы, по которым можно судить о его происхождении или намерениях?
Джошуа понимал, что должен что-нибудь сообщить Сабине, иначе она не успокоится. К тому же он ничего не выиграет, вызывая у нее подозрения или гнев. Но насколько он может быть с ней откровенен? Разумеется, лучше умолчать о том, что, по мнению Гранджера, она была знакома с умершим. Джошуа украдкой посмотрел на Сабину и увидел, что она, не меняя позы, краем глаза внимательно наблюдает за ним, будто выжидая. Его охватило странное волнение. Он вспомнил испуганное лицо Каролины Бентник накануне вечером в гостиной. Или ему только кажется, что от Сабины Мерсье исходит нечто зловещее? Должно быть, Каролина почувствовала это вчера, а сейчас и он ощущает угрозу, хотя недоброжелательность Сабины пробуждает в нем не страх, а любопытство. Интересно, чем вызван этот недобрый блеск в ее глазах? Если прежде он сомневался, то теперь проникся уверенностью, что она замешана в какой-то интриге. Иначе зачем она просила его побеседовать с Гранджером? Зачем скрывает, что была знакома с Коббом? И тут тревожная мысль пришла Джошуа в голову. Если Сабина ведет себя столь скрытно и подозрительно, значит ли это, что Фрэнсис и Каролина правы в своих предположениях? Неужели Сабина причастна к гибели Кобба?
— Гранджер сообщил мало интересного. Сказал, что Кобб несколько дней назад приходил сюда в поисках работы. И как я уже говорил вам, он нашел у него в кармане два письма, из которых и узнал его имя.
— Где эти письма?
— Он отдал их мистеру Бентнику.
