Штаб армии уделял исключительное внимание и организации разведки. Она велась по нескольким направлениям - боем, наблюдением, поисками, засадами, радиоперехватами, связью с партизанами, которые активно действовали в тылу врага, изучением захваченных документов противника, допросом пленных. Вот, например, как оценивали работу наших разведчиков сами фашисты. В своих показаниях один из плененных нами - унтер-офицер из 28-го разведотряда сказал буквально следующее:
- Поисковые группы русских доставляют нам немало хлопот. Этому вопросу в разведотряде в первых числах января было даже посвящено специальное совещание. На нем все командиры низовых подразделений получили предупреждение на тот счет, что действия русской разведки в последнее время требуют от нас предельной бдительности. Ведь только в течение одного месяца ваши люди захватили из двадцать восьмого отряда двадцать два солдата и офицера.
Из штаба фронта к нам также регулярно поступала информация о противнике. На специальных картах, изданных фронтом для старшего командного состава, были нанесены все группировки и узлы сопротивления 18-й гитлеровской армии. Для остальных же командиров, включая ротное и батарейное звенья, готовились карты более крупного масштаба, с детальным нанесением всей тактической обстановки, то есть с инженерными укреплениями, замаскированными огневыми точками противника, расположенными как на его переднем крае, так и в ближайшей глубине обороны.
Таким образом, разведка как штаба фронта, так и нашей 59-й армии делала все от нее зависящее, чтобы помочь войскам всесторонне подготовиться к предстоящей наступательной операции.
* * *
Известно, что никакая наступательная операция не будет успешна, если ее не обеспечить мощной огневой поддержкой. Именно на это указывал опыт боев и под Сталинградом, и на Курской дуге. И здесь, под Ленинградом и Новгородом, мы не раз убеждались в истинности вышеназванного суждения.
Да, проведение наступательной операции требовало от командования сосредоточения довольно значительного количества артиллерийских стволов на направлении главного удара, сведения артчастей и дивизионов в артиллерийские группы - полковые, дивизионные, корпусные, армейские. Но только ли этого? Ведь чтобы удар (особенно первый) нашей артиллерии был более эффективным, требовалось поставить на ее позиции и значительное количество снарядов.
Следовательно, теперь вопрос упирался в их подвоз, в наличие транспортных средств.
Все эти уравнения со многими неизвестными и пришлось решать в тот период новому командующему артиллерией армии генералу Н. В. Дорофееву, только что сменившему на этом посту генерала П. Н. Петропавловского, убывшего от нас к новому месту службы. И кто знает, как бы новый командующий артиллерией справился с этой массой трудных вопросов, не окажи ему тогда действенную помощь начальник штаба артиллерии армии полковник Н. А. Герке.
О Николае Альфредовиче Герке мне хочется рассказать более подробно. В нашей армии он считался специалистом наивысшего класса. Очень образованный человек, Николай Альфредович прекрасно знал как артиллерийское дело, так и штабную работу. Документы, разработанные под его руководством, всегда отличались доскональной точностью, аккуратностью.
С полковником Н. А. Герке я встречался по делам службы довольно-таки часто. И всегда он производил на меня (как, впрочем, и на всех остальных) прекрасное впечатление. Веселый и жизнерадостный, Николай Альфредович умел быстро находить с людьми общий язык, расположить к себе. Бывало, придешь к нему в штаб артиллерии, он, прежде чем начать деловой разговор, обязательно угостит горячим чаем, расспросит о житье-бытье, поможет советом, если почувствует, что человек в нем нуждается. Словом, мы все его очень любили.
Кстати, с полковником Н. А. Герке мне лично выпало счастье встретиться и после войны. В то время он преподавал артиллерию в Военной академии имени М. В. Фрунзе, а я стал ее слушателем. Мы часто беседовали с ним о пережитом, о боях на Волхове.
Как и на фронте, Николай Альфредович в академии завоевал всеобщую любовь и уважение. Слушатели даже провожали его домой после лекций, чтобы подольше побыть с этим обаятельным человеком. И каким же ударом для всех нас явилась его скоропостижная смерть! Он умер прямо в академии - на работе, на боевом посту...
