— Куда ты, дура? У него ключи есть! Это не он. Не вздумай открывать!
У двери они оказались одновременно — всклокоченные, раскрасневшиеся и помятые. Блузка секретарши не выдержала Лериного натиска и разошлась на спине. Вопреки опасениям Леры, Карина не стала тут же хвататься за замок, а замерла.
— Руки убрала, — на всякий случай предупредила Лера театральным шепотом. — Не вздумай открывать.
Девицы дружно навострили уши.
— Твою мать… — удалось расслышать в паузе между ударами в дверь. — Как же все это бесит…
Лера улыбнулась и открыла дверь.
…В кухне стало тесновато. Александр мрачно цедил чай. Карина покидать квартиру не собиралась и с плохо скрываемым нетерпением ждала Лериного доклада. Сама Лера готовила завтрак из того, что нашлось в холодильнике, хотя у неё были сомнения, что имеющегося хватит, чтобы накормить её голодного и злого как демоны мужа. И слушала, слушала, слушала.
За последний час Александр сказал больше слов, чем за всю их совместную жизнь. Путешествие поездом произвело на него неизгладимое впечатление.
Александр вообще никогда на поездах не ездил в силу особенностей существования. И от жизни был оторван как никто — Грань берет свое. Он даже не знал или забыл, что поезда ходят по расписанию, поэтому на вокзале ему пришлось просидеть около пяти часов прежде, чем объявили посадку на поезд N 452 «Столица — Лопухи».
Поскольку разницу между купе и плацкартом ему никто объяснить не удосужился, Александр купил тот билет, который предложила ему жалостливая кассирша. Боковая полочка. Верхняя. В конце вагона. Великолепное место для того, кто желает познать саму жизнь во всех её проявлениях. Или понюхать чужие носки. Или полюбоваться голыми пятками, торчащими с соседних полок. Или послушать, как хлопает дверь, когда любители выпить или просто несчастные с проблемными почками стройным клином тянутся в туалет.
Сам Александр осмелился зайти в туалет единственный раз — только затем, чтобы тут же пулей из него вылететь. Может, сорок лет за Гранью и стерли большинство воспоминаний о жизни, отучили обращать внимание на окружающий мир, но… воняло в сортире нестерпимо, а грязь была такая, что ноги вязли. В итоге ему приходилось выбегать по нужде на очередной остановке с риском упустить поезд.
Еще Лера услышала красочное, потрясающее по своей художественной силе и выразительности описание ночной жизни поезда. Это когда одна половина вагона гуляет до утра, а другая — храпит на разные тональности. Все одно, спать невозможно. Да и без музыкально-голосового сопровождения — спать невозможно! На узенькой полке, где лишнее движение грозит немедленным падением! И все время кто-то шастает — туда, сюда, туда, сюда! Так и хочется вслед плюнуть.
…Лера слушала…
Особенно запомнились Александру две молодые на вид девицы. Хотя кто знает, может, и не молодые. Может, омолаживающими заклинаниями увлекающиеся. Девицы обитали напротив и всё время поездки обсасывали свои проблемы. Точнее, одну-единственную проблему, весьма специфическую. Александр пережил бы и тему одноразового секса, и вечное «все мужики — козлы», и пьянку, и слезы, и нытье, но… соседки оказались оригиналками. Они обсуждали кишечник, причём так, будто он был у них один на двоих. Одна жаловалась на периодические запоры, а вторая поддакивала и жадно уточняла. На стадии «Ой, у меня если с утра не получится, так я потом весь день мучаюсь, и никакой кефир с огурцами не помогает…», Александр накрыл голову плоской, как блин, казённой подушкой и завыл в матрас. Он не желает этого слушать! Оставьте ему хоть немного иллюзий! Недосказанность оставьте! И невинность!
…Лера внимательно слушала…
…И эти разговоры за жизнь во всех концах вагона — громкие, надрывные. И запах варёных яиц, от которого тошнит. И жара, жара, жара, в которой все потеет, смердит и плавится. Ни глотка свежего воздуха.
Сутки пути. Слишком жестоко для того, кто сорок лет провел в забытьи.
— Кофе хотите? — прервала Лера излияния Александра. — Сварю ради такого дела.
На кофе он согласился, но жаловаться не перестал. Она по-прежнему прилежно слушала его нытьё, хотя больше всего на свете ей хотелось его заткнуть и в свою очередь рассказать про их с Игнатом приключения. Она волновалась за одноклассника. Где он? Что с ним? Обещал к утру быть, а сейчас — она посмотрела на часы — десять утра. Пора организовывать спасательную операцию или подождать еще минуточку, пока муж закончит изливать душу?
