Улыбка отозвалась волной сильнейшего желания в ее теле.
– Натали, поужинай со мной.
Она изнывала от страсти, и Димитрис заметил это. Конечно, заметил. Он же опытный сердцеед. И где землетрясение, когда оно так нужно? Хотя вероятность данного стихийного бедствия в Париже была крайне мала, Натали было необходимо, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. Немедленно.
– Мы оба прекрасно знаем, что отношения между сотрудниками строго запрещены. – Она цедила каждое слово. – Мне жаль, что ты подумал, будто я флиртую с твоим зятем. Я ценю свою работу и не стала бы подступаться к Гидеону, даже если бы он был холост. Теперь, полагаю, наш разговор окончен? Мне пора возвращаться к делам.
– Тебе жаль? Чудесное начало дружбы. Мне следует извиниться перед тобой. Ужин станет искуплением моих грехов.
Димитрис потянулся всем телом. У Натали пересохло во рту. Он явно бывает в тренажерном зале три раза в день вместо приема пищи. Его тело мешало ей трезво мыслить, а Димитрис не унимался, прибегая к одной уловке за другой.
– Полно, нет ничего криминального в том, что начальник ужинает со своей подчиненной. Это называется укреплением коллектива.
– Я как раз искала подходящее слово. – Натали нервно рассмеялась.
От ее смеха на лице Димитриса уверенности поубавилось. Его взгляд стал оценивающим. Натали подумала, что почти одолела его.
– Послушай, если уж на то пошло, я весьма польщена, – сказала она. Какой бы утонченной и ухоженной она ни была, Натали не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы схлестнуться с кем-то вроде Димитриса. – Но я видела женщин, с которыми ты проводишь время. Кажется, я не из их команды. Кстати, и по этой причине я никогда не решилась бы заигрывать с твоим зятем. Так что спасибо за столь содержательную беседу, но мне не хотелось бы лишиться работы.
Она слегка кивнула. Ему это начинало нравиться.
– Что значит, ты не из их команды? – Димитрис снова окинул беззастенчивым взглядом ее фигуру.
Натали голодала и, как бешеная, занималась в спортзале перед поездкой в Париж. Если на нее упадет корпоративный луч славы, или обратит внимание какой-нибудь обаятельный француз, ей не придется тревожиться о своей внешности.
Но под пристальным взглядом Димитриса она начала испытывать смущение.
– По всей видимости, Натали, ты готова сказать что угодно, чтобы охладить мои чувства, даже нагло соврать. Удивительно! Не думал, что тебя это так волнует, если учесть откровенность нашей беседы.
– Вы правы. – Она вздохнула. – Мистер Макрикоста, прочтите мое личное дело.
– Димитрис. И кажется, мы перешли на «ты».
– Димитрис, как бы то ни было, мне за твоим темпом жизни не поспеть. – Натали старалась говорить спокойно. – Если бы я не сомневалась, что ты приглашаешь меня только на ужин, – она посмотрела на него так, словно видела насквозь, – то, скорее всего, поддалась бы искушению. У всех моих коллег есть семьи. Мне бы не помешало впервые за долгое время пообедать в приятной компании. Но я уверена, что ты смеешься надо мной. Или это наказание за честность?
Он был озадачен.
– Почему я не могу пригласить тебя на ужин? Ты красива, умна, а твой смех – просто музыка.
Димитрис говорил почти искренне. А она почти растаяла.
– И ты хотел бы послушать эту музыку в постели?
Он рассмеялся и поднял руки. Его взгляд лучился радостью, а потом стал горячим и жадным.
– Машина будет у входа в отель в семь.
«Не нужно», – это последнее, что успела сказать Натали, прежде чем Димитрис озорно подмигнул ей и вышел из кабинета. Она хотела было бежать за ним, но не стала. Вместо этого весь остаток дня Натали искала подвох, но не находила. У нее были и другие пути отступления. Ничего не стоило зайти в почту и найти корпоративный электронный адрес. Это избавило бы ее от неловкого объяснения. Достаточно было написать: «Я занята вечером», или «Все отменяется», или «Я не приду». Однако Натали ничего не сделала.
Почему?
Конечно, до вечера она успела придумать сотню объяснений, например, пресловутое: «Это просто ужин, это ничего не значит». В Париже Натали чувствовала себя одиноко и тосковала по дому. Путешествие оказалось не таким уж увлекательным, ей не с кем было поговорить. Она звонила дочери два раза в день, но это не спасало от тоски. Натали привыкла к тому, что Зоуи уезжала с отцом на ферму по выходным и праздникам, а сейчас ей предстояло провести вдали от дочери больше времени, и это превращалось в медленную пытку.
