Мы подъехали к дому, вышли из машины. Я отпер дом, занес оба чемодана.
Внутри было чуть ли не холоднее, чем снаружи - я включил отопление и поставил чайник.
- Виски хотите?
Вика не удостоила меня ответом.
- Чай, кофе?
- Чай.
- Проходите на кухню... в гостиной и столовой мебели пока нет: мы купили этот дом совсем недавно.
Пока я заваривал чай, Вика тряслась от холода. Тихо гудела отопительная система.
- Вам сколько заварки?
- Я налью сама, да.
- Печенье будете?
- Нет.
"Хватит суетиться! - одернул себя я. - Будто я и вправду виноват..."
Вика неспеша допила чай (я закончил раньше нее и сидел за столом из вежливости) и высокомерно осведомилась:
- Где я буду спать?
- В спальне моего сына.
Мы пошли на второй этаж. Я тащил викин чемодан.
- Нужно только постелить чистое... - я осекся, ибо вместо андрюшкиной кровати зияло пустое место.
Точнее, не совсем пустое - на полу белел бумажный квадратик:
Серега!
К нам нагрянули тесть с тещей, и мы забрали кровать Андрея.
Вернем по первому требованию.
Дима
Я молча показал Вике записку:
- Это мой приятель... у него есть ключ.
- И что теперь? - судя по выражению лица, девица предвидела неприятности с самого начала.
Я на мгновение задумался.
- Я постелю вам на нашей кровати, - я потыкал пальцем в направлении супружеской спальни, - а сам лягу здесь, на полу.
Я перенес чемодан на новое место, девица последовала за мной.
- Ого!... Да это аэродром какой-то.
- Эта кровать сделана на заказ, - игнорируя викин сарказм, объяснил я. - У моей жены к кроватям слабость.
Девица осмотрела резную спинку нашего супружеского ложа. Потрогала полированный столб, поддерживавший полог.
- Сейчас достану чистое белье, - засуетился я.
Пока я стелил постель, Вика вытащила из чемодана зубную щетку, взяла выданное мной полотенце и отправилась в ванную. А когда вернулась, я уже стоял в дверях, нагруженный шмотками для обустройства лежбища в андрюшкиной комнате.
- Ну, я пошел... спокойной ночи.
- Вы можете спать здесь, да.
Удивленный, я остановился.
- А вы?
- Здесь хватит места на десятерых.
Честно говоря, мне совсем не улыбалось спать на полу. Однако провести ночь на одной кровати с феминисткой представлялось делом... э... небезопасным.
- Я вас точно не стесню?
- Точно, - отвечала Вика высокомерно.
- Хорошо... то есть, спасибо! - поправился я. - Я пойду в душ, а вы ложитесь.
Когда я вернулся, Вика уже погасила свет. Ощупывая окружающее пространство, я обошел кровать, снял купальный халат и скользнул под одеяло. С другого конца постели доносилось тихое сопение - уютное, как мурлыканье котенка...
Вдруг моей руки что-то коснулось. Я затаил дыхание.
Викины пальцы невесомо тронули мое плечо. Чуть помедлили. Потом коснулись шеи. Я вытянул руку и наткнулся на что-то мягкое и теплое девица была уже рядом, а мягкое и теплое оказалось ее грудью.
2. "Комсорг Рабинович на полную смотрит луну..."
Когда я проснулся, светать еще не начинало; казалось, я проспал не больше часа. В спальне царила безжизненная тишина... Где Вика?... На мгновение меня захлестнула тревога, но тут же схлынула: ничего ценного в доме не было. То есть ничего, кроме кровати... а кровать - вот она, подо мной. Стоит на месте.
Поеживаясь, я надел сырой купальный халат и вышел в коридор. С первого этажа сочилось неясное бормотание, смешанное с дрожащим светом явно не электрического происхождения. Спустившись на цыпочках по лестнице, я осторожно заглянул в кухню: абсолютно голая Вика сидела на стуле спиной к двери. На столе горела свеча и лежали листки бумаги, испещренные извилистыми строчками. В руке девица держала карандаш и, дирижируя себе, декламировала:
Комсорг Рабинович на полную смотрит луну,
Луна освещает поля, города и сады,
Сады источают злокозненную тишину,
Щемящую сердце комсорга в преддверьи беды.
Но вдруг раздаются глухие удары часов
На башне старинной, царящей высоко в горах.
И души умерших солдат из прошедших веков,
Как птицы ночные, стенают на буйных ветрах.
Комсорг Рабинович дрожит, он не может идти,
Он чует в себе первобытную, древнюю жуть.
И зубы его заострились, как волчьи клыки,
