«They were ghastly little things with bulging eyes and dusky-orange skin. He struggled, but it was useless. Small as they were, each of them had four arms, and Kress had only two».[5]
Джордж Мартин. «Песчаные короли»
Домой я пришел совершенно разбитым. Чаем Гаврила, конечно, не ограничился, но и на нормальный продукт у него тоже средств не хватало, так что…
Я вспоминал, как брел по окутанным серовато-сизым туманом улицам, натыкался на прохожих и только чудом не попался в лапы патрульным. Меня волокло сквозь людскую толпу, будто пробку в реке. Кажется, сейчас меня тошнит, но я не очень хорошо соображаю… и не понимаю собственных ощущений… наверное, надо прилечь.
— Вы в порядке, господин Трувор? — осведомился сладкий голосок моего электронного надзирателя.
— В полном. У меня бы…ыл тяжелый день…
— Все-таки мне кажется, что лучше будет вызвать врача. Мне не нравится цвет вашего лица, господин Трувор.
«Да ты на свою рожу посмотри!» — захотелось заорать мне, но вместо этого я замахал руками:
— Нет-нет, не надо врача. Ты же знаешь, я боюсь уколов!
— По-моему, промывание желудка вам поможет.
— Какой еще желудок? Ты понимаешь, что я просто устал? Я чертовски устал сегодня, вот и все. Я лягу и усну, а утром буду как новенький…
Глаза слипались, и меня неудержимо тянуло лечь. Я стал стягивать с себя одежду.
— Вы уверены, что помощь врача…
— Да! — гаркнул я. — Выключи свет!
Свет погас, в квартире стало тихо и темно. Я лег в постель. Мне было жарко и до невозможности дурно. Непривычный к алкоголю «интеллигентский» организм бунтовал против такой атаки на него — сначала убийственная поездка в троллейбусе через весь город, потом еще и паленая купеческая водка… Я закрыл глаза и попытался уснуть, но мир вдруг пришел в движение, завертелся вокруг оси, которая, кажется, торчала у меня в переносице.
Плохо, ой как плохо…
Я провалился в какую-то яму, наполненную влажным зловонным туманом, упал на самое дно, в липкую грязь. Потом я брел сквозь туман и дым. Вокруг мелькали то ли тени, то ли люди, то ли звери — не поймешь. Я задыхался, легкие мои изнывали от недостатка воздуха, туман вкатывался в грудь тяжелой волной и выжигал из меня жизнь…
В какой-то момент я понял, что фигуры — это действительно люди, и они настоящие. Они ходят по комнате, трогают меня зачем-то. В комнате светло — горит свет, и бархатный голосок что-то шепчет из-под потолка.
Следующий момент озарения — белые стены, белый потолок, сверкающий металл и стекло. Мне лучше, но я чувствую себя опустошенным, будто остывшая грелка, из которой вылили воду.
Я открыл глаза и огляделся, но сознание не пожелало долго задерживаться в моем измученном теле.
— …конечно, на самом деле такого никогда не было. У нас много врагов, вы-то должны это понимать!
Я не спешил открывать глаза, пытаясь узнать голос.
— А еще больше завистников, — продолжил рассказчик. — Около сорока процентов студентов не завершают курса обучения.
Голос умолк, и, по-моему, они уставились на меня. Стало неуютно.
Возле кровати на старых деревянных стульях сидели двое: директор Стумпф и еще один, «викинг» в дорогом костюме и галстуке. И слишком знакомое выражение лица — этот скользящий взгляд, вечная полуулыбочка на губах…
Стумпф оттопырил нижнюю губу.
— Доброе утро, господин Трувор, — сказал он. — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо. — Я приподнялся и лег повыше на подушку. «Викинг» продолжал елозить — другого слова подобрать не могу — взглядом по моему лицу. — Сносно. Что со мной… было?
— Ну, это уж лучше вам знать, господин Трувор, — подал голос северный варвар. — Вот, — он тряхнул бумажкой, которую держал в руках. — Врачебное заключение о передозировке… э-э… — «викинг» заглянул в бумажку. — Тридцатипятипроцентным водным раствором этанола.
— Стыдно, господин Трувор! — протянул Стумпф.
— Нет, отчего же. — «Викинг» спрятал справку в карман. — Разве человеку не позволено распоряжаться своим свободным временем по собственному усмотрению?
