Бен помешкал, прежде чем ответить.
– Я допрашивал одну монахиню.
Не вдаваясь в подробности, адвокат заключил:
– Так или иначе, в книге голословно описывается преступление, совершенное на территории иностранного государства, с которым мы на сегодняшний день не поддерживаем отношений.
– Я знаю это.
– И обвиняют не именно тебя, нет, ты символизируешь одного из тех, кто попустительствовал этой кровавой бойне.
Все было именно так, но на столе лежала книга.
– О'кей, теперь перейдем к наихудшему.
Слоун подался вперед.
– Ты как командир...
– Я несу ответственность за действия своих солдат и так далее. Да, я знаю.
– Ты в кого-нибудь стрелял?
– Нет.
– Присутствовал при расправе?
Тайсон хотел было возразить, но передумал:
– Пикар утверждает, что я был там.
– Зато Пикара там не было? Я спрашиваю тебя.
– Нет, меня там не было. Вопрос закрыт?
– Боюсь, что нет, лейтенант, – Слоун постучал карандашом по столу. – Ладно, позволь мне снова сыграть роль адвоката или военного прокурора, если желаешь. Опираясь на то, что прочел, я, как прокурор, хочу знать следующее: действительно ли вы отдавали приказытем убийцам или предпринимали какие-либо действия, чтобы помешатьим? Мне необходимо выяснить: зналили вы о тех убийствах, и если знали, то сообщилили об этом? Даже если убийство было совершено вашими подчиненными, обязаныли вы знать о нем или предвидетьего? Потому что, окажись это правдой, военный трибунал будет судить тебя вместе с настоящими убийцами, так, будто эти преступления совершил ты.
Повисло тягостное молчание, затем Тайсон вздохнул и заметил:
– Военная служба имеет свои привилегии.
Слоун встал, подошел к одному из стеллажей, снял с полки толстый том, вытер пыль.
– Любое дело, которое тебе отважится шить трибунал, будет частично зиждиться на прецедентах: нюрнбергском процессе над нацистами и Токийском процессе над японскими военными преступниками.
– Да, в хорошую я попал компанию.
Слоун продолжал листать книгу:
– Безусловно, целью этих судебных разбирательств всегда было стремление затянуть потуже петлю на шее наших врагов. Имея прецедент, можно спокойно преследовать американскую военщину. – Он сделал паузу. – Вот громкое дело генерала Ямашиты, командующего японскими вооруженными силами на Филиппинах. Американцы обвиняют его «в преступном равнодушии и невыполнении своего долга как командира». Под его началом «творились бесчинства и совершались жестокие преступления». – Слоун поглядел на Тайсона. – Нигде не подтверждается, что Ямашита лично совершилхотя бы одно из злодеяний, или что он приказывалэто делать, или даже что он имел какое-то представление оних. Подсудимые просто заявляют, что за время своего командования он оказался не способным предвидетьто, что могут сделать его люди, а ему следовало бы знатьоб этом, и не сумел обеспечить эффективный контроль за своими подразделениями, как требовали того обстоятельства. – Слоун закрыл книгу. – Генерала Ямашиту признали виновным и повесили.
– Спасибо за воодушевляющую беседу, Фил.
Слоун посмотрел на часы.
– Мне пора к себе. – Он поднялся с места. – Послушай, вот в том месте насчет «следовало бы знать» есть что-то эзотерическое. Трибунал не станет предъявлять тебе обвинение после всех этих лет, если ты действительно не присутствовал при этом инциденте. Тебя там не было?
– Вполне возможно. – Тайсон встал.
– Ты в каждом деле активно участвовал? Я еще не совсем выяснил, какая роль отводится тебе в этом вымысле.
Тайсон взял папку.
– Это было так давно, Фил, что мне придется поломать голову над своей ролью.
Казалось, Слоуна обидел столь уклончивый ответ. Он пошел к выходу, но у двери обернулся.
– Лучшее средство защиты – нападение. Оно приемлемо в футболе, на войне и в суде. Прежде чем возбуждать дело против Пикара, тебе надо бы все серьезно обдумать. Если ты не предъявишь иск, такое отметят правительство и армия. А это может здорово повлиять на их решение – преследовать или нет тебя в судебном порядке. – Не дождавшись ответа, он добавил: – А еще тебе стоит подумать: если ты не предъявишь иск за клевету, как на это посмотрят твои друзья, сослуживцы, семья?
