– Нам нужно обыскать эту компашку.
– Я тоже так думаю, – Тайсон в глубоком раздумье вздохнул.
Келли рявкнул что-то по-вьетнамски, и селяне поначалу неохотно, а потом проворнее, поскольку Келли навел на них М-16, начали раздеваться.
Они стояли голые, а ледяной дождь колючими струями полосовал их тела; шелковые пижамы и соломенные шляпы валялись в грязи. Келли, Фарли и Симкокс ходили вокруг них, втаптывая в илистую почву пижамы и пиная ногами шляпы.
Тайсон отвернулся и закурил сигарету. Радио защелкало, и до Тайсона донесся голос Лэрри Кейна.
– Шестой, это третий. Что это наши парни там затеяли?
Тайсон взял у Келли трубку радиотелефона, устремив свой взгляд через затопленные межи рисовых полей на север, где на высокой насыпи расположился его взвод.
– Я шестой. Поднимайтесь и двигайтесь в сторону того перелеска. Старайтесь найти сухую плотину. Мы к вам сейчас подтянемся. – Он передал телефон Келли, потом оглядел стоявших над открытыми могилами жалких крестьян, с трясущимися подбородками от хлесткого зимнего дождя. Он тихо сказал: – Боже мой! Келли, мы – нацисты.
Келли, согласившись, кивнул.
– Мы – самое настоящее дерьмо, лейтенант.
Фарли процедил сквозь зубы:
– Гребаные обезьяны!
Симкокс, распаляясь от гнева, твердил про себя какие-то ругательства, а жалкие существа, чтобы согреться, собрались вместе, несмотря на отчаянный стыд их положения. Тайсон заметил, что женщины прятались за стариков. Мальчик стоял впереди всех, готовый незамедлительно вступить в переговоры, как подумал Тайсон, если почувствует нависшую опасность.
Фарли кричал:
– Все вы из чертова вьетконга!
На это привычное обвинение вьетнамцы ответили возгласами протеста и отрицательным качанием головы.
– Нет! Нет! Нет вьетконг!
Тайсон почувствовал, что если он отвернется, то Фарли, Симкокс и, возможно, даже Келли без звука уложат их автоматной очередью. Но самой непостижимой вещью в этом кошмаре было то, считал Тайсон, что Фарли в роте посещал молитвенные собрания, читал Библию, а Симкокс всегда передавал сельским учителям что-нибудь из солдатского пайка, мыло или шариковые ручки. Келли же наладил хороший контакт с сельскими старейшинами и пожилыми женщинами. Но это было в прошлом месяце, когда светило солнце и тела солдат роты «Альфа» еще не укладывали в зеленовато-серые пластиковые мешки.
Сегодня Тайсон понял, что война полностью завладела их умом, глубоко засела в их сердце и отравила их душу. Сказать, что война просто ожесточила солдат, было все равно, что сказать – стихийное бедствие заставило людей голодать.
Тайсон неожиданно почувствовал себя уставшим, безразличным ко всему стариком. Неужели, подумал он, в них не осталось ни крупицы доброты. Не узнавая собственного голоса, он тихо произнес:
– Заставьте их лечь в могилы и расстреляйте.
Келли быстро обернулся и дико посмотрел на Тайсона. У Фарли от ужаса округлились глаза. Симкокс опустил ружье. Никто не проронил ни слова, никто не тронулся с места.
– Ну, что, герои? – насмешливо бросил Тайсон. – Отберите у них лопаты. Они своих покойников и голыми руками похоронят.
Фарли подобрал шанцевый инструмент, а Симкокс – саперные лопатки. Келли жестом приказал вьетнамцам одеться.
– Пока! Чурки с глазами. Приедете в Штаты, заходите в гости.
Фарли захохотал над скотской остротой. Симкокс метнул комок грязи в мальчика, попав ему в пах.
Четверо солдат обогнули могильный холм с противоположной стороны и под руководством лейтенанта, примкнувшего к ним, пошли вдоль узкой, заросшей мелким кустарником насыпи. Он увидел, как основная часть взвода по проторенной тропе двигалась в их сторону.
Келли шел за Тайсоном. Он заговорил тихо, чтобы те двое не могли услышать:
– Мы, что, в госпиталь идем?
Тайсон ответил, не оборачиваясь:
– Может быть.
– Оставьте эту затею, лейтенант.
– Это ты оставь меня, Келли. В самом деле, отвяжись.
Они пошли молча, пока, наконец, Келли снова не заговорил, мотнув головой с досады:
– Послушай, я ведь беспокоюсь за твою задницу.
– Беспокойся лучше за свою.
– Что я и делаю. Кем я тогда окажусь, если вы получите повышение? Я стану снова пехотинцем, – шутя подначивал Келли.
