Они чинно уселись за обеденный стол, Корва предложил Тайсону кофе из термоса и, пока наливал, учтиво осведомился о здоровье его семьи. Получив исчерпывающий ответ, Корва напомнил, что нынешнее заседание должно быть последним. Прорабатывая все детали защиты, он сказал:
– Подполковник Левин готов свидетельствовать в вашу пользу.
– Винс, оставьте в покое Левина. Я не желаю, чтобы из-за меня у него возникли проблемы с продвижением по службе. Перед выходом на пенсию он хочет получить полковничьи погоны.
– Может быть, тогда Марси? – спросил с еще большим нетерпением адвокат.
– Отпадает, – резко оборвал Тайсон.
– А может быть, преподобный Саймс выступит в вашу защиту? Он очень рвался замолвить за вас словечко, – предлагал варианты неутомимый Корва.
– Только Саймса не хватает. Он начнет прямо с моего баптизма.
– Как же быть, – волновался Корва, – ведь показания любого свидетеля о вашем характере и душевных качествах – последнее, что услышат присяжные перед вынесением приговора.
– Зачем им мой характер? Ведь у присяжных есть факты, – недоумевал Тайсон.
– Что-то вы сегодня не в настроении, мой друг, – пришел к выводу защитник. – Ну да ладно. У меня есть для вас новости о сестре Терезе.
– Она умерла? – всполошился Тайсон.
– Нет-нет. Она пока что здравствует. Интерпол установил место ее пребывания. Она живет в одном монастыре в местечке Каза Пастор Ангеликус, недалеко от Рима. Ведет затворнический образ жизни; церковь отлучила ее от мира.
– Может быть, это и к лучшему, – произнес упавшим голосом Тайсон. – Хорошо, что есть на свете такие места, где человек может жить в абсолютном покое. – В задумчивости он добавил: – Слава Богу, что кому-то не суждено испытать всего этого.
Корва согласился:
– Может быть, вы и правы. Но я очень хотел, чтобы сестра Тереза рассказала суду, что вы спасли ей жизнь.
– Зачем, Винс? Что это изменит? Вьетнам в моем понимании – это потеря чести, невинности, потеря облика и души человеческой. Не надо смущать суд историей о двух людях, которые симпатизировали друг другу. Я не желаю, чтобы моя личная жизнь, пусть даже прошлая, выносилась на обсуждение публики. Я бы никогда не позволил вам вызвать ее в суд на место дачи показаний.
– Я знаю. Я просто хотел найти ее для вас, – признался Корва.
– Спасибо вам.
– Ну ладно. Нам пора.
Ровно в десять утра началось последнее заседание трибунала. Защита, обвинение, присяжные пришли за несколько минут до начала, и только полковник Спроул вошел в зал суда с последним ударом часов.
Суд начался после выполнения всех процессуальных норм. Публика заняла все места, а многие еще стояли в проходе.
Тайсон оглядел церковь, свежие лица присутствующих и мельком посмотрел на хоры. У паперти появился Чет Браун и помахал рукой. Тайсон сделал вид, что не заметил его.
Бен перевел взгляд на свою семью. Марси послала ему воздушный поцелуй, Дэвид улыбался, сжимая над головой руки в знак солидарности, а мать смахнула упавшую на щеку слезинку. Рядом с Марси сидела Карен Харпер. Тайсон отметил, к своему неудовольствию, их оживленный разговор, видимо, о нем.
Состав обвинения казался в этот день на редкость гуманным. Все трое активно перешептывались. От него также не ускользнуло, с каким обожанием смотрит на Пирса майор Джудит Вейнрот, и Тайсон предположил, что у них бурный любовный роман.
Полковник Спроул перебирал документы, разложенные на кафедре. Прежде чем начать судебное заседание, он кивнул Пирсу, который объявил о присутствии всех участников суда, и только потом произнес:
– Подсудимый, встаньте.
Тайсон поднялся.
Спроул обратился к нему с заявлением:
– Лейтенант Тайсон, на сегодняшнем заседании вы можете дать показания о существовании смягчающих вину обстоятельств, а также обстоятельств, которые помогут уменьшить срок наказания. Вы можете свидетельствовать, присягая, а можете сделать заявление, не давая присягу. Но в последнем случае ваше заявление нельзя рассматривать как показание, поэтому обвинение не станет вам устраивать перекрестный допрос, а только попросит в случае надобности уточнить что-либо, вызывающее сомнение.
