– Нет.
– Ну а армия как же? Установила с вами связь?
– Да.
Полковник Мур посмотрел по сторонам, и каждый из присяжных отрицательно покачал головой в знак того, что больше вопросов нет. Пять голов одновременно повернулись к свидетелю, в глазах присяжных читалось отвращение.
Судья поблагодарил Стивена Брандта и освободил его от присутствия в суде.
Тайсон посмотрел на Пирса, Вейнрот и Лонго, пытаясь угадать их мысли. Они уже не так задавались, как после допроса Брандта, но и не тревожились особенно. Они представлялись Тайсону людьми, которые осознали, что самое плохое уже позади. Что близок конец и что они стремительно спускаются с горы, тогда как оппозиция только начинает свой путь в гору.
После ухода Брандта полковник Спроул, узнав, что обвинению нечего предложить, объявил о переносе заседания трибунала на следующее утро.
~~
Терзаемый неизвестностью, Тайсон брел с Корвой по узкой дорожке к общежитию.
– Когда же мы узнаем, будут у нас свидетели или нет?
– Думаю, сегодня и узнаем. Мне пришлось попросить об отсрочке.
– Я не хочу никакой отсрочки, – рассердился Тайсон.
– И я, Бен, тоже. Но нам необходима передышка, чтобы собраться с силами, – начал уговаривать адвокат.
– Нет. Я хочу завтра прийти на суд, – решительно заявил Тайсон.
Корва почувствовал, что его клиент становится неуправляемым, поэтому повел себя деликатнее:
– Будет вам горячиться, Бен. Мы это обсудим позже.
Они не торопясь пересекли лужайку. Солнце уходило за краснокирпичные постройки, отбрасывая длинные аккуратно выкроенные тени на пожухшую траву. Корва поднял воротник пальто.
– Холодает. Домой?
– Да. Хочу сына повидать. У Марси деловая встреча вечером. Что там говорить, тяжело ей: и работа, и дом, и ребенок, да еще с шести до двенадцати сидит в суде.
Корва взглянул на часы.
– Значит, так. Сюда я подъеду часам к десяти, и мы с вами выпьем.
– Ну так куда же подевались мои солдаты, Винс? – спросил Бен.
– Они все сейчас со своими адвокатами, – искренне ответил Корва.
Без десяти десять Бен Тайсон и Винсент Корва заняли свои места за столом защиты. Публика усаживалась поудобнее в предвкушении длительного действа, обменивалась мнениями об исходе дела оживленными, но тихими голосами. Обвинители бесстрастно оглядывали толпу. В зал понемногу стали стекаться присяжные.
Корва крепко сжал запястье Тайсона.
– Я понимаю, что, должно быть, вы чувствуете. Щелкнув зажигалкой, Тайсон поднес огонек к сигарете и спокойно ответил:
– Я не чувствую себя преданным. Меня ничто не гложет. Я не представляю, что эти пятеро могут сказать такого уж значимого.
– Все, что они предложили, – это не подтвержденные клятвой заявления для смягчения вины пли уменьшения срока наказания на тот случай, если вердиктом присяжных вас признают виновным. Я думаю, что в таком деле, как это, важнее всего наличие смягчающих вину обстоятельств.
– Я согласен с этим, если подходить к делу с точки зрения того, сколько мне придется сидеть за решеткой, – мрачно пошутил Бен.
Корва излучал оптимизм.
– Возможно, что вас оправдают вердиктом присяжных.
Тайсон молча стряхнул пепел сигареты. Корва еще раз попытался образумить Тайсона.
– Ну, раз уж мы увидели, что на суд не пришел ни один свидетель защиты, может быть, тогда лучше отсрочим слушание?
– Нет, – так же твердо, как и вчера, заявил Тайсон. – Свидетель защиты сидит рядом с вами.
От напряжения Корва сильно прикусил губу. Он внимательно всматривался в лица присяжных, спокойно переговаривавшихся друг с другом.
– В таком деле, как это, подсудимый очень редко встает для дачи свидетельских показаний в свою защиту.
– Вы сами вчера сказали, что я могу сделать заявление.
– Разве я говорил это?
– Да.
Корва похлопал Бена по плечу.
– Послушайте, друг мой. Если вы встанете у места дачи показаний и хотя бы откроете рот, последствия могут быть необратимыми. – Видя, что Тайсона не проняло его предупреждение, адвокат продолжал: – Я думал об этом варианте. После вашего ухода я долго не спал, взвешивая все «за» и «против». Вы должны понять, что если вы присягнете и сделаете заявление, Пирс целую неделю будет мучить вас перекрестным допросом. Я говорю как есть, Бен, не утрируя. А когда он разделается с вами, то Спроул удовлетворит свое любопытство, потому как имеет на то право. А после Спроула на вас вшестером накинутся присяжные. Вы же знаменитость. Ну а если вы отважитесь на публичное заявление, они будут оттягивать его настолько, насколько смогут. Я, конечно, постараюсь ограничить изрядное количество вопросов, но пройдет несколько дней, прежде чем я приведу аргументы в вашу пользу. Понятно?
