– Вы имеете право поступать по-своему. Но тогда, если вы не собираетесь ответить тем же Брандту, я на основании собранных фактов должна буду повесить на вас обвинения. У меня не будет другого выбора, понимаете?
– Я их лично не приму.
Карен сошла с проезжей части, забираясь в дикие заросли кустарника. Горькие травы распространяли едва уловимый пряный запах. Сунув руки в холщовые брюки, она посмотрела на почти пустынную дорогу и сказала:
– Что я могу еще сделать для вас?
Тайсон стоял чуть поодаль. Теплый порывистый ветер растрепал ее волосы, тихонько жалобно запел в островерхих елях и расшевелил распластанные ветви широких лип. Глядя на нее, Тайсон думал, что на природе она смотрится по-домашнему и держится очень просто.
– Почему вы не верите Садовски и Скорелло? Вы называете их бессовестными лжецами? И меня тоже? – спросил он.
Она оглянулась.
– Нет. Но с практической точки зрения в плохие поступки легче верится, чем в хорошие, и их легче утверждать, чем отрицать.
– Почему?
– Это очевидно. Так подсказывает здравый смысл. Стивен Брандт – уважаемый врач и...
– Неважно. Я это тоже принимаю в расчет. – Он посмотрел вдаль. В девяноста милях от этого берега на востоке находился Саг-Харбор, и чувство бессильной ярости и горечи, что он не может быть там со своей женой и сыном, испортили ему настроение. – Значит, мне здесь трубить девяносто дней?
– Да. Таков закон.
– Сможет ли армия уложиться в этот срок?
– Уже на следующей неделе прокуратура даст краткое заключение закрывать дело или нет. Но если она настоит на продолжении расследования, ей останется связаться с оставшимися свидетелями и решить, кого выбрать для суда.
– Вы нашли кого-нибудь?
– Я вложила в конверт меморандум.
– Ну и что говоритсяв нем?
Она посмотрела на него, прежде чем ответить.
– Сегодня вечером об этом говорили в новостях. Завтра информация появится в газетах. Гарольд Симкокс погиб в автомобильной катастрофе почти рядом со своим домом в Мэдисоне, штат Висконсин. Его машина на большой скорости врезалась в опору моста. В крови обнаружили высокий процент алкоголя.
Тайсон задумался, прислушиваясь к шуму волн, и попытался представить лицо Симкокса, но, к удивлению, обнаружил, что его образ не приходит ему на память. Даже недавний просмотр армейского фотоальбома не помог ему. Симкокс всегда стоял где-то в стороне или с отвернувшимся от камеры лицом, или в гротескном камуфляже, скрываясь под тенью своей австралийской шляпы из тростника. Гарольд Симкокс. Тайсону стало не по себе, но в то же время в душу поползла какая-то призрачная скука.
– Несчастный случай? – спросил он.
– Я не знаю. Он, говорят, в разводе, безработный, алкоголик, очень одинок. Он не оставил никакой записки.
– Иногда бывает так, что и сказать нечего. – "А иногда, -подумал он, – слишком много хочешь сказать, а спустя некоторое время думаешь, что, пожалуй, лучше было бы оставить все несказанным. Гарольд Симкокс, -размышлял он, – возможно, что это – самоубийство. Муди умер от рака".Он вспомнил бесконечные патрули по голым равнинам. Эта война не пресекла убийства и увечья. Ричард Фарли будет следующим. Он сказал нараспев: – Я не суеверен... но у армии – скверное снаряжение и обмундирование, как у флота – неудачные корабли. Я всегда чувствовал, что на седьмой дивизии своего рода роковая мета. – Он глубоко вздохнул. – Может быть, это – несчастье или стечение обстоятельств, а может быть, дело коллективных усилий военных соединений. Память о их деяниях имеет свое продолжение, как выразился подполковник Левин.
Она не возражала, и они постояли немного в молчании. Внезапно усилились порывы ветра, и над Стейтон-Айлендом метнулись яркие молнии, высвечивая тусклые тучи. Изменившаяся погода звала их в гарнизон. Идя парком, Карен присела на скамейку, Тайсон устроился на почтительном расстоянии. Он спросил:
– Вы ходили к памятнику?
– Да.
– Такие памятники всегда вызывали у меня отвращение. А у вас?
– Да. Пожалуй, вы правы, потому что это скорее походит на надгробье. Но эта стена со столькими именами дала богатую пищу для размышлений. Я раньше думала, что на ней отмечены погибшие в бою среди своих друзей, а не по одиночке, и друзья стали свидетелями их смерти. Я также думала, что эта стена в форме шеврона символизирует жертвы Вьетнама и отмщение за них. Я считала, что на войне, которую задумывали с точки зрения глобальной стратегии, воевали солдаты, имевшие личную выгоду. И вот я попыталась представить эту перспективу, чтобы помочь себе понять, что же произошло в госпитале Мизерикорд.
