Слова и наставления. Т. 1-2 - страница 8
Итак, я начинаю понимать, что такое страсти и что я объят ими. Я начинаю понимать, что не знаю Бога!.. Что же такое Бог? Он Тот, о Ком я, вероятно, двадцать лет произносил проповеди с амвона, к Кому взывал посреди Церкви: Боже! будь милостив ко мне грешнику (Лк. 18, 13). Взывал, перебирая четки: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного», пожалуй, не зная ни того, что есть Господь Иисус Христос, ни того, какое значение имеют слова «помилуй мя» и «грешного». Коль скоро я не понимаю смысла всего этого, то зачем и как стану говорить: «Помилуй мя»? Но теперь я осознаю значение этих слов, чувствую, что значит «Царствие Небесное», «сердце», «страсть», «Бог входит в нас» и что именно здесь наше поле брани.
Вот теперь–то все начинает становиться на свои места. Раньше я звал тебя: «Отец Феоктист!» — теперь же приближаюсь к тебе со словами: «Иди, иди же сюда». Невозможно докричаться, когда ты внизу, а я наверху. Даже если я сорву свой голос, и нас услышат все вокруг. Но обычно, когда я люблю человека, мне хочется побыть с ним наедине, поговорить совершенно просто, сидя рядышком.
Итак, я хочу, чтобы Господь спустился ко мне на поле моей брани. И тут, мои дорогие, наступает один из самых решающих и страшных моментов нашей духовной жизни. Именно тогда становится ясно, сможем ли мы просить Господа и молиться Ему. Это те минуты, когда мы переживаем драму человека, который говорил: «Уйди, Боже»; и тут же: «Приди, Боже мой». Когда Господь приближался к нему, он воспринимал Его словно палача и говорил: «Уйди, Палач мой». А когда Бог собирался уйти, то останавливал Его: «Приди, Друг мой». Суть в том, примем ли мы Бога или Его отвергнем. До этого момента мы барахтаемся в луже и сами знаем, что мы не более чем плещемся в ней. До этого момента мы играем с Богом в игрушки, «с которыми не шутят». Но наступает момент, когда мы должны со всей решимостью дать ответ — принять или отвергнуть Бога.
Раньше мы испытывали ощущение борьбы. Теперь же рождается чувство, что Господь одерживает над нами верх. Мы можем сказать Ему: «Уйди». Но после этого придется определенно и бесповоротно признаться себе в том, что ушел мой последний самый надежный товарищ, и другого друга у меня не будет.
Это очень важный момент. Почему? Сейчас мы должны отвергнуть или согласиться с тем, что мы есть, потому что мы открыли в самом себе столько грязного, темного, вероломного, лукавого, и нам тяжело и невыгодно в этом признаться, и часто мы прячемся за своим эгоизмом, за своей самоуверенностью, за любовью к самому себе. Это час пробуждения моего собственного «я», и я не хочу согласиться с тем, чем являюсь — грехом.
Прекрасно предстоять перед Богом со словами: «Господи Иисусе Христе, Ты, даровавший мне знание, удостоивший меня стать Твоим тружеником, сделавший меня монахом! Господи, Иисусе Христе…» — это просто. Но вот сесть и сознательно сказать: «Боже, милостив буди мне, грешному!» — сколько раз я способен произнести эти слова? Если я смогу сделать это! Потому что, чтобы этого достигнуть, мне в любом случае необходимо сокрушить собственную сущность… Но это необходимо: когда ты раскалываешь орех, скорлупа его трескается и рассыпается, а ты собираешь ядрышки. Так дóлжно поступить и со своим сердцем, чтобы достать из него доброе, а мусор выбросить, осознав, что то, что я имею, кем я являюсь, что я любил, к чему стремился, чего искал в своей молитве до сих пор, —все почитаю за сор, по слову апостола Павла (Флп. 3, 8). И мне необходимо осознать наличие этого мусора в себе и этот сор отвергнуть, чтобы наполниться Богом.
Итак, мы с Ним противоборцы. Он еще там, и я начинаю понимать, сколь далеко Он от меня. Поэтому размышляю, взвешиваю, должен ли я вступать с Ним в борьбу. Я уже говорил вначале, чем является Он, в откровении Его Царствия, в блистании Его света. А я здесь со своей чернотой. Итак, буду бороться. Но как непросто мне принять это решение!
