Сумки занимают место в багажнике. Вытирая носовым платком вспотевшее лицо сажусь за руль. Ну и жарища. Пекло! Солнце зависло над головой, и заливает город горящим напалмом. Даже асфальт становится податливым и вминается при каждом шаге.
До цветочного рынка всего четыре квартала. Лучше я поеду в объезд по тенистым извилистым улочкам пронизывающим частный сектор, чем буду жариться на бетонной сковородке забитого машинами проспекта.
Пересекаю бескрайнее поле автостоянки редко усаженное автомобилями и выворачиваю на еле заметную в гуще вишен грунтовку. В одно мгновение окружающий мир претерпевает изменения. Нет больше высотных домов, толпящихся словно стайки нищих. Исчезли магазины, хвастающиеся друг перед другом размером и яркостью вывесок. Стих голос города – монотонный гул тысяч моторов, плетущих по лабиринтам улиц свою нить. Тишина и спокойствие. Деревья густо обступили ухабистую дорогу, на которой с большим трудом разминутся две машины. Частные дома: большие усадьбы и маленькие халупы, старые и новые, утопают в зелени садов. Лениво течет вода из незакрытой колонки под покосившейся ивой, больше похожей на сказочное шатро чем на дерево. Сидят на лавочках в тени разомлевшие старики. Пробежала шумная стайка детворы. И снова тишина, нарушаемая лишь бурчанием моей восьмерки. Мне становится даже стыдно, оттого, что я шумным и вонючим варваром вторгся в страну спокойствия и тишины.
Поворот. Еще поворот. Хоть бы не заплутать в этом зеленом лабиринте. И как назло вокруг ни души. Даже спросить некого.
Маленькая девочка на велосипеде появилась из зарослей смородины на обочине настолько быстро, что я даже не успеваю ничего понять. Удар, тонкий короткий вскрик и машина подпрыгивает, словно наскочив на кочку. Я точно знаю, что это не кочка. Нога с запозданием утапливает в пол педаль тормоза. Поднимая клубы пыли, машина останавливается.
Оборачиваюсь и через заднее стекло смотрю, что же я натворил. Покореженный велосипед валяется в паре метров от маленькой хозяйки. А она…
Судорожно сглатываю поднявшийся к горлу комок. Тело мгновенно покрывается потом, от страха. Руки дрожат и отплясывают какой-то дикий танец.
Девочка лежит в неестественной позе, словно переломанная пополам кукла. Спина нелепо выгнута, из-под пестрого платьица выглядывают ноги в легких сандалиях. Пыль вокруг нее потемнела, стала темно-бордовой. Я несказанно рад, как бы глупо это не звучало в данной ситуации, что не вижу ее лица.
Сомнений нет – девочка мертва. А может… Нет, однозначно мертва! А если нет? Может ей еще можно помочь… отвезти на скорую…
Я уже готов выскочить из машины, чтобы броситься к девочке, но холодная как лед мысль острой сосулькой пронзает сознание. Я – убийца. Меня будут судить и посадят в тюрьму, в одну камеру с насильниками и убийцами. Перед глазами невольно прокручиваются кадры из фильмов и передач повествующих о жизни заключенных. Вот толпа небритых мужиков в обшарпанных телогрейках жадно уплетает совершенно несъедобное на вид содержимое алюминиевых мисок… Место у параши… Унижения… Потеря всего… Стадо голодных полосатых самцов нетерпеливо топчется в очереди, в самом начале которой, молодой парень со спущенными штанами покорно застыл на табурете…
– Нет, – испуганно выдыхаю я. – Не хочу!
Как загнанный зверь оглядываюсь по сторонам. Никого. Никаких свидетелей.
Глянув в зеркало заднего вида, еще раз убеждаюсь, что девочка не шевелится, а лужа вокруг нее становится все больше, жму на газ. Машина необъезженным жеребцом срывается в дикий галоп. Превышая все разумные ограничения скорости, мчусь по извилистым улочкам, не думая ни об износе подвески, ни об опасности еще кого-нибудь сбить. Кометой с пылевым хвостом скачет восьмерка по ухабам, опасно накреняясь в поворотах. Гнусно завывает двигатель, сетуя на неаккуратность водителя. Белые от напряжения пальцы вцепились в баранку. Одичавший взгляд то и дело теряет дорогу и только благодаря чуду я еще цел.
– Бежать! Бежать! – пульсирует в мозгу. – Спрятаться! Скрыть следы преступления. Нигде не был, ничего не знаю. Бежать!
Зеленое царство закончилось, и я выскакиваю на бетонную прерию – широкий, вьющийся серой лентой между многоэтажных громадин проспект. Только теперь сбрасываю скорость и опасливо поглядываю в зеркала, ожидая увидеть моргалки преследователей. Убедившись, что за спиной всего лишь поток обычных автомобилей, спешащих по делам хозяев, немного успокаиваюсь. В принципе, если меня никто не видел, то явной опасности нет. А если видел?! Вдруг за теми же кустами смородины, будь она трижды проклята, сидела на лавочке какая-нибудь старушенция. У нее было достаточно времени, чтобы рассмотреть мои номера.
