Это было необходимо. Ведущие средства массовой информации были ненадежными. В Сети все так говорят. СМИ придерживались правительственной политики и выдавали только ту информацию, которую правительство хотело предоставить общественности. Она каждый день могла увидеть доказательства этого в своем собственном доме, потому что было очевидно, что ее отец знал больше, чем все остальные. Она замечала это по его лицу, по его реакции на слова, когда разговор неизбежно заходил о текущих событиях. Бо́льшая часть всего мира, казалось, верила тому, что им говорили. Было легко понять, почему.
– Что у нас на ужин?
– О, милая. Сегодня готовит папа. Ты знаешь, что на ужин, – усмехнулась мама.
– Жаркое, – поморщилась Зара. – Не слишком острое?
– Не-а. Я не позволила ему добавлять всякие шрирача[4]. Если хочет, пусть кладет себе. – Последнюю фразу мама бросила через плечо, направляясь обратно по коридору.
Пик-пик.
Зара соскользнула с дивана и тихонько спрятала ноутбук под ним, чтобы вернуться в Сеть после ужина, если получится. Время работы аккумулятора было ужасно коротким, и он требовал зарядки. Сегодня ей придется тайно пронести ноутбук в свою спальню, чтобы зарядить его без особых проблем. Она направилась к кухне и услышала, как ее мать сказала:
– Опять носом в книжке.
– Какая мама, такая и дочка, – ответил папа, вероятно, улыбаясь.
Поддавшись порыву, Зара вернулась к своему рюкзаку, прислоненному к дивану, и, расстегнув крошечное переднее отделение, вытащила флешку, которую мама купила для школы. Она ее еще не использовала. Вероятно, на ней не хватит памяти, чтобы сохранить большой файл, но она должна попробовать. Если это не сработает, ей придется найти способ купить флешку на один терабайт и повторить попытку.
Зара опустила флешку в передний карман джинсов. Если появится возможность, она ее достанет. Не струсит. Она сможет и знает, как это сделать. Она наблюдала за папой. Он всегда клал на стол свое удостоверение личности и ключи рядом с крошечной черной записной книжкой с паролями: НАСА заставляло его менять их так часто, что никакой другой способ зафиксировать их не годился. От неприятного, беспокойного чувства у Зары сильнее забилось сердце и немного напряглись мышцы.
Еще до того, как она вошла на кухню, отец взял пульт и выключил вечерние новости. На его лице, когда он поднял все еще шипящую сковороду, чтобы отнести ее в столовую, сохранялось хмурое выражение. Родители не хотели, чтобы она видела беспорядки, которые охватили мир, но новости распространились по Интернету, и об этом говорили даже тринадцатилетние дети. Она подыгрывала отцу и матери, потому что другого выбора не было. Но не могли же они – пусть и с лучшими намерениями – скрыть от нее все. Это уже слишком.
– Привет, папочка, – сказала Зара, крепко обнимая своего отца и чувствуя, как внутри у нее все сжимается от страха и вины. Он отстранился, держа горячую сковороду подальше от себя. Она проигнорировала это и, взяв кувшин с холодным чаем, понесла в столовую, заметив при этом, что на столе все еще стоит открытый ноутбук отца, теперь перешедший в режим ожидания. Из столовой его видно не было. Рядом лежало удостоверение личности и маленькая черная записная книжка.
Если она быстро поест…
– Что сегодня в школе? – спросил отец, как спрашивал каждый день за ужином.
– У миссис Джеффрис грипп, поэтому математику заменял другой учитель. Мы играли.
Он улыбнулся и кивнул, а затем серьезно посмотрел на нее.
– К тебе больше не пристают те дети в автобусе? – Об этом он тоже спрашивал каждый день. Родителей беспокоило, что над ней издеваются. Они жили в многонациональном, многорасовом районе города, что сводило к минимуму шансы на проявление расизма, но не исключало его возможности. Никто нигде от этого не застрахован.
По ее лицу пробежала грусть, но, заметив это, она сразу же спохватилась и приняла беззаботный вид.
– Нет, папочка.
Но правда заключалась в том, что они все еще насмехались над ней, или шлепали по попе, или били по голове, когда входили и выходили из автобуса, особенно если она занимала место у прохода. Хотя благодаря разговору родителей с водителем самые плохие из них сидели теперь за восемь рядов от нее и издевались над другими детьми. Это сделало ее день немного спокойнее, но, честно говоря, не избавило от постоянной тревоги. Правда, родители ничего не могли изменить, поэтому и поднимать этот вопрос было бессмысленно. С этим нужно справляться самой.
