10.15 утра. Констебль Хилари Рид пропала. Не была дома со вчерашнего (воскресенье) утра. Успокоил ее мать. Жду ваших указаний на этот счет.
Это был удар. Должно быть, они раскрыли ее, подумал Роджер. И тут же горько отметил: наконец-то Мориарти потребовался мой совет.
Прошло уже семь часов с тех пор, как была написана записка. Он позвонил Мориарти, перебирая другие бумаги, в основном анкеты. Старые друзья и коллеги по работе, делая пометки на анкетах, изощрялись в колкостях: «Стал заниматься благотворительностью, Красавчик?» «Тебе, кажется, у нас мало работы?» «Занялся политикой!» «Чего удивляться, если ребятишки балуются кислотой?» В другое время эти приписки позабавили бы его, но сегодня… Куда, черт возьми, подевался Мориарти?!
В это время в дверь постучали, и Мориарти явился собственной персоной. Лицо его было пунцово-красным, глаза налились кровью. Он пьян, решил Роджер и тут же подумал: быть не может. Просто испуган, напряжен, поскольку мы на пороге событий. Стараясь смягчить резко звучащий голос, Роджер спросил:
— Что вы предприняли в отношении констебля Рид?
— Ничего.
— Ничего? — поразился Роджер. — Бог ты мой, да вы…
— Если б я что-то сделал, Белл… мистер Белл приказал бы сделать обыск в Понт-клубе. Но они вряд ли держат ее там, и обыск ничего не дал бы. Поэтому я ждал вас, чтобы принять решение.
Здесь есть все основания для тревоги, подумал Роджер. Но время подходило к шести, он еще ничего не ел, кроме того, нужно проверить, все ли готово, чтобы встретить вечер. С Мориарти он разберется завтра.
— Отправьте двух человек в Понт-клуб, пусть скажут, что мы ищем мисс Хилари Рид, которая может оказать нам помощь, — Роджер замолчал, потом тон его изменился. — Я сам этим займусь, а вы отправляйтесь в штаб операции. Все готово?
— Все готово, — ответил Мориарти.
— Будьте на месте! — приказал Роджер.
Он слабак! Мориарти облегченно перевел дух за дверью. Из него веревки вить можно. Завтра он еще будет благодарить меня. Ну, кто из них должен быть начальником?
К семи часам сообщили, что Хилари Рид была в Понт-клубе в воскресенье утром и перед обедом ушла. Это подтвердили сам Понт и его управляющий.
Неужели она решила действовать самостоятельно, на свой страх и риск? — спрашивал себя Роджер. Я вообще перестаю понимать этих молодых, признался он себе. Он отправился в буфет перекусить. Знакомый следователь похлопал его по плечу и спросил:
— Все готово к грандиозной ночи, Красавчик?
— Готово.
— Желаю удачи.
— Она мне очень нужна.
Роджер вернулся в кабинет и справился о делах в четырех основных отделениях: Централ-Лондон, Уимблдон, Далидж и Хампстед. Каждый раз он задавал обычные вопросы, не догадываясь, как много скрытого остается за ними: «Все готово к ночи?… Строго следуйте пунктам приказа, не так ли?… Резервы в боевой готовности?… Хорошо, спасибо».
В половине девятого, когда до сигнала тревоги оставался только час времени, он направился в командный пункт, где его ждали Мориарти и два сержанта.
— Вы оба, сержанты, поедете в Хампстед, — распорядился он, — а вы, Мориарти, сейчас же отправитесь в Уимблдон.
— Есть! — Мориарти явно был доволен, хотя Роджер ожидал, что он захочет остаться здесь, в центре событий, в Ярде, куда будут отовсюду поступать сообщения. Мориарти отбыл только после того, как Роджер вышел из штаба. Он забрал с собой все документы. По-прежнему не замечая реального состояния дел, Роджер спустился в информационный отдел. Уже начали поступать донесения.
— Передовые части занимают свои позиции! — докладывало одно отделение за другим.
— Вот так фокус выйдет, если сегодня кто-то решится на большое ограбление в городе, — покачал головой инспектор отдела информации.
— Это как раз то, к чему я готов, — ответил Роджер.
— Это то, к чему ты… что?
Инспектор — высокий, тощий, имел привычку проглатывать слова. Роджер плохо слышал его. Он удостоверился, что и Понт-клуб, и «Уэбб, Сан и Кинг» окружены полицией. Инспектор прошел к нему вдоль ряда людей в форме, принимающих донесения по телетайпу и по телефонам, сквозь весь этот неумолчный и никогда не стихающий шум:
