— К черту комедию! — улыбнулся я Толмену. — Он теперь неделю спать не будет, так как неправильно угадал.
— Я не угадывал, — поправил меня Вулф. — Я сделал вывод, и сделал его неверно. — Он передал мне листок. — Извините, мистер Толмен. Это удар для меня. В самом деле. Теперь я еще больше сомневаюсь относительно Берена и Вукчича. Я знаю мистера Вукчича всю жизнь. Я могу представить себе, что при каких-то особенных обстоятельствах он может заколоть человека, но я уверен: если он это сделает, то не оставит нож в спине жертвы. Не могу сказать, что так же хорошо знаю мистера Берена, но я видел его и слышал, как он говорил меньше чем через минуту после того, как вышел из столовой. Я бы заметил, если бы он хоть чем-то напоминал трусливого убийцу. Прошло не больше нескольких минут после того, как он якобы всадил нож в спину мистера Ласцио. Вряд ли у него уже был подобный опыт. И его руки, глаза, голос? Я не верю в это.
— А при чем тут сравнение списков?
— Я и веду к этому. Как я понимаю, мистер Серван объяснил вам суть эксперимента — в каждой порции соуса недоставало одной из специй. Нам разрешалось попробовать каждую только один раз — только один! Здесь требовалась большая сосредоточенность и обостренный вкус. Это все равно что услышать одну фальшивую ноту виолончели в симфонии, исполненной целым оркестром. Так вот, сравните эти списки. Если вы увидите, что Вукчич и Берен дали правильные ответы — хотя бы семь или восемь из девяти, они полностью исключаются. Даже шесть. Ни один человек, собирающийся убить или только что убивший, не способен настолько контролировать свою нервную систему. Уверяю вас, это не комедия.
— Хорошо, — кивнул Толмен. — Я сравню их.
— Лучше, если вы сделаете это сейчас.
— Я и собираюсь. Еще есть предложения?
— Нет. — Вулф оторвал руки от подлокотников, подтянул ноги, поднатужился и встал. — Еще раз, джентльмены, примите мое уважение и лучшие пожелания.
— Как я понял, вы живете в «Апшуре», — сказал шериф. — Вы, конечно, понимаете, что имеете право ходить здесь куда угодно.
— Спасибо, сэр, — с горечью произнес Вулф. — Пошли, Арчи.
Чтобы уместиться на дорожке, нам пришлось идти в затылок друг другу. Шли мы уже не в темноте, а при мерцающем свете зари, и вокруг пело столько птиц, что просто нельзя было их не замечать. В холле горел свет. Там сидели двое полицейских. Вулф прошел мимо, не удостоив их взглядом.
Я отправился с ним в его комнату, чтобы проверить, все ли там в порядке. Кровать была застелена, цветной ковер и шторы делали комнату радостной и уютной если и не на сорок долларов в день, то уж на двадцать. Но Вулф хмурился, как если бы находился в свинарнике.
— Могу я помочь вам переодеться? — осведомился я.
— Нет.
— Не принести ли кувшин воды из ванной?
— Я еще могу ходить. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, босс.
Я вышел, но в дверях меня остановил его голос:
— Арчи, об этом мистере Ласцио многие плохо отзывались. Как ты думаешь, не мог он нарочно неправильно написать этот список, чтобы насолить своим коллегам… и мне?
— Ага. Ни в коем случае. Понимаете, профессиональная этика. Жаль, конечно, что вы сделали так много ошибок…
— Две! Шалот и шнитт! Оставь меня! Уходи!
В эту ночь он, без сомнения, уснул счастливым детективом.
В два часа дня на следующий день, в среду, я чувствовал себя слегка обалдевшим и не удовлетворенным жизнью, но в совершенно определенном смысле совсем как дома. Моя нервная система страдает, когда я слишком поздно ложусь или меня без необходимости будят. Сейчас мне пришлось столкнуться и с тем и с другим. Не обращая внимания на табличку «Не беспокоить!», проклятый тупица-лакей вытащил меня из постели в девять часов, чтобы спросить, не нужны ли нам купальные полотенца или какие-нибудь другие мелкие услуги. Я попросил его прийти, когда взойдет солнце. В 11:30 меня разбудил телефон: мой друг Барри Толмен желал поговорить с Вулфом. Я объяснил ему, что явление Вулфа на свет божий произойдет только по его собственной инициативе, и попросил барышню на коммутаторе ни с кем больше не соединять. Но через час телефон зазвонил снова. Это опять был Толмен, которому непременно надо было поговорить с Вулфом. Я сказал, что без ордера на арест не могу сделать ничего, пока Вулф сам не начнет подавать признаки жизни. К этому времени я уже разгулялся и вспомнил, что, кроме сна, существуют другие человеческие надобности. Я принял ванну, побрился, оделся и позвонил в ресторан, чтобы принесли чего-нибудь на завтрак, потому что при сложившихся обстоятельствах никак не мог пойти туда сам. Я уже приканчивал третью чашку кофе, когда услышал, что Вулф зовет меня визгливым голосом. Он здесь определенно становится невменяемым. Дома, в Нью-Йорке, за десять лет я слышал его визг не более трех раз.
