Несмотря на непоправимый ущерб, нанесенный ее фигуре годами излишеств, она упорно носила только такую одежду, которая подчеркивала ее более чем пышные формы. Эта привычка придавала ей ни с чем не сравнимую привлекательность в глазах забулдыг, изо дня в день подвергавших себя опасности отведать ее кулака или острого словца.
С тем же усталым видом она остановилась перед парнем, который только что кричал.
— Ну, чего вам еще, мальчики?
— Принеси-ка нам еще кувшин вина, Тереза! — потребовал юноша, попытавшись запустить руку под юбку трактирщицы, которая тут же пресекла его поползновения резким ударом по предплечью.
— Такие женщины, как я, не для сосунков вроде тебя, голубчик! — сказала она насмешливо. — Поговорим об этом, когда деревце, которое ты прячешь в штанах, дорастет до размеров, стоящих внимания.
При этих словах Франческо Веттори — ему шел девятнадцатый год, и он всерьез полагал, что редкие волоски на подбородке делают его настоящим мужчиной, — едва не поперхнулся от негодования. Под одобрительные возгласы двух других участников застолья Тереза ущипнула молодого человека за щеку. Отпустила она его не сразу, а лишь убедившись, что след от ее пальцев исчезнет не раньше, чем через несколько минут.
Затем она преспокойно развернулась и стала пробиваться сквозь толпу, расталкивая локтями тех, кто попадался ей на пути. И только тут Веттори вскрикнул от боли.
— Ну давай, Франческо, покажи нам свое деревце, а мы посмотрим, не выросли ли на нем листочки! — издевался сосед слева, высокий брюнет с оливковым цветом кожи, немногим старше его самого.
— А что это у тебя с щекой, Франческо? — подхватил пухлый паренек, сидевший напротив. — Никак Тереза оставила засос?
— Еще хоть слово — и пойдем потолкуем на улице! — грубо оборвал его Веттори, разозленный еще и тем, что его крик привлек внимание пьянчужек, набившихся в трактир.
— Когда угодно, сосунок! Только, может, лучше подождать, пока тебе дадут грудь? Не хочу, чтобы потом говорили, будто я тебя убил, когда ты совсем обессилел от голода!
При этих словах Веттори вскочил и попытался броситься на обидчика, но не устоял и тяжело рухнул на соседа.
— Извини, Никколо… Я сегодня что-то плохо держусь на ногах.
Никколо Макиавелли не принимал в попойке такого живого участия, как два его приятеля, потому и его речь была не столь бессвязной, как у них:
— А ну, успокойтесь, вы оба! Мне надоели ваши вечные перебранки! Тереза тебе не по зубам, Франческо, только и всего! Вот уже десять лет как она столь же ласково привечает всех пьянчужек, которые пытаются ей докучать.
— Ты напрасно судишь о ней по внешности, — рассудительно заметил дородный паренек, согласно спискам флорентийских граждан носивший имя Пьеро Гвиччардини, но друзьями прозванный Чиччо. — На самом деле Тереза просто святая. Она ни за что на свете не пропустит утреннюю мессу.
— Особенно когда служит любезный ее сердцу мрачный монах! — вставил Веттори, поправляя длинную прядь светлых волос, которой он чрезвычайно гордился.
— Можете смеяться, но половина женщин в городе влюблены в Савонаролу! — лукаво улыбаясь, заключил Макиавелли. — Уж эти точно не мечтают о ваших ласках!
Веттори состроил гримасу и пробурчал тоном, не оставлявшим сомнений по поводу чувств, которые у него вызывал этот монах:
— Хотелось бы знать, что они в нем нашли! Он же никогда не прикасался к женщине и вряд ли прикоснется…
— Прекратите предаваться алчности и сладострастию! Молите Господа, ибо только Он может спасти нас! — прогремел Гвиччардини, подражая звучному голосу доминиканца, чем заслужил взрыв аплодисментов.
— Посвятите все силы Господу! Не растрачивайте их на жен ваших, а лучше доверьте своих супруг заботам Франческо Веттори, этого воплощения Сатаны, который только и мечтает, что о разврате, — вопил он, между тем как оба его спутника чуть не падали со стульев, корчась от смеха.
— Перестань, Чиччо! Не могу больше! У меня сейчас кишки лопнут от хохота! — умолял Веттори, держась за живот.
Без всякой жалости к внутренностям своего приятеля Гвиччардини заорал дурным голосом:
— Так сдохни же, Франческо! Ты сеешь семя нечестивости и порока в самом сердце нашего города! Это единственный конец, которого ты заслуживаешь!
