– Нет-нет, Юра, – поспешила исправиться Лена, – я не хотела тебя задеть. Просто, побывать там – моя мечта.
– Воплотим в реальность, – сказал Филатов, присаживаясь за стол.
– М-да, – потянула Лена, – только сейчас там все не так...
– В каком смысле?
– Костя недавно был в Питере. Рассказывал, что от града Петра ничего не осталось. Все превратилось в Лас-Вегас. Сплошные казино, рестораны, неон, и жизнь для богатеньких «Буратино». Раньше в Эрмитаж смог пойти любой человек, хоть десантник, хоть шахтер... Сейчас предпочтение отдается иностранцам и стопкам баксов.
– Ну, что ж тут удивительного, – пожал плечами Юрий, – капитализм.
– Это не капитализм, а вандализм. Искусство принадлежит народу, это же наше достояние, а не немецкое, французское и тем более американское.
– Ты прямо по-ленински рассуждаешь, – улыбнулся Филатов.
– А хотя бы и так. А ты что, считаешь нормальным, когда картины вместо того, чтобы находиться в Третьяковке, висят дома у бизнесменов? Потому и у меня самая обыкновенная обстановка. Я воспитана по-другому и никогда не поставлю на полку яйцо Фаберже только потому, что это подчеркивает мой престиж, или есть у моей подруги.
– Ну, в конце концов, они покупают эти ценности на свои деньги...
– Украденные у тех, кто должен смотреть на эти шедевры в картинной галерее. Извини Юрий, – Елена завелась серьезно, – вы там, в Москве, зажрались и от своей сытости окончательно отупели. Впрочем, насколько я знаю, и в столице есть контрасты. Просто ты сам работал в элитной фирме и развозил элитных гостей, а пешком-то по московским подворотням, поди, не особо ходил?
– Почему? – возразил Филатов. – Жил я в обыкновенной квартире без «наворотов» и общался с обыкновенными соседями...
– Общался, – перебила его Лена, – а какая зарплата у учителя или врача? Могут они отдать ее половину, чтобы один раз сходить в Третьяковку? А ведь они коренные жители Москвы, и на благо родины, возможно, делают больше, нежели «Такси-Элита», ты уж прости за сравнение.
– Все это так, – вздохнул Юрий, – только на родину после Чечни у меня собственный взгляд... Ты тут разоряешься: учителя, врачи, нищета, Питер для богатых... А кто это допустил? Между прочим, армия никогда не поддерживала демократов.
– А раз не поддерживала, почему не взяли автоматы и не пошли на Кремль в свое время? Вы могли сохранить державу, осколки которой сегодня до сих пор режут друг друга.
– Почему? – Филатов начал нервно барабанить пальцами по столу. Он никак не ожидал, что первое свидание обернется для него политическими дебатами. – А кто стоял у военного руководства? «Паша-Мерседес»? Между прочим, тоже десантник. Генералы – это уже не военнослужащие, а политики. А политики, как известно, сволочи. А солдат без приказа начальника не пойдет в атаку, иначе его расстреляют или посадят. У меня в самом начале службы, в Литве, когда я еще сержантом в десантной учебке служил, была такая история. Во время путча в 91-м году «лабузы» уже не входили в состав СССР. У них была своя полиция, свои порядки, но мы там еще стояли. И вот, когда объявили о перевороте, часть, разумеется, перевели на особое положение. Вдоль забора пустили патрулей с автоматами, правда, без патронов. В один такой наряд поставили старшего лейтенанта Добышева. Мужик был здоровый, добродушный, сам из-под Архангельска, но слегка заторможенный. И вот идет он с двумя солдатами, видит полицейскую машину. Вскидывает автомат, подходит к полицейским и спрашивает: «Русский язык помните?» Те испуганно отвечают: «Да». Тот продолжает: «Дома милицейская форма есть?» Те опять: «Да», – еще больше испугавшись. «Переоденьтесь», – ненавязчиво советует он. Как потом показало следствие, оба полицейских вернулись домой, переоделись в советскую ментовскую форму и пришли в отделение. Самое смешное, что после обеда все это отделение пришло в милицейской форме на службу. Так вот, я думаю, найдись такой Добышев среди хотя бы одного генерала, может быть, все сейчас было бы по-другому. Был бы у нас старый добрый Ленинград с Эрмитажем для народа, а там, где страдает два народа, где пролито безмерное количество крови, работали бы знаменитые на весь мир курорты Кавказа... Только среди купленных генералов честных, похоже, не осталось. Вот почему я ушел из армии и считаю, что главный наш враг – это не чеченцы или американцы, а бесконечная алчность, ради которой предаются самые святые идеи...
