– - У тебя, лучший из двух моих глаз, не должно быть другой радости, кроме моей… Ты будешь постоянно при мне, вместе с Алтын-Тюлгю.
Чтобы царской невесте не быть одной, Узун-хан велел ей выбрать аячек из обоих садов, и Кара-Нингиль выбрала одну Ак-Бибэ, а по её указаниям и других. Когда Узун-хан узнал о сделанном выборе, то весело рассмеялся.
Ко дню свадьбы в Зелёный Город со всех сторон пришли и приехали любопытные люди, желавшие видеть своими глазами, как радуется великий хан. Когда в городе не хватило места, поселились в палатках за городом, где в зелёных берегах весело катился быстрый Ик. Всё это радовало сердце Узун-хана, и он велел выстроить вокруг Девичьего Города все свои войска, -- пусть все радуются, кто делил с ним труды и опасности войны. По обычаю, невеста должна была приехать во дворец хана, но на этот раз Узун-хан изменил его и сказал:
– - Не земля ходит вокруг земли, а солнце, так и ханское сердце…
Уучи-Буш выбрал самый счастливый день для свадьбы, как говорила ему его мудрость.
У Кара-Нингиль было столько ханских подарков, что если бы надеть на неё все шёлковые материи, золото и камни, то её раздавила бы эта тяжесть. К ней в шатёр имели право входить только её аячки и Алтын-Тюлгю, а из мужчин один Джучи-Катэм. В свадебную ночь он должен был спать в шатре, охраняя спокойствие новобрачных, -- бо?льшего наказания не мог бы придумать сам дьявол. Но у Джучи-Катэм в груди билось железное сердце, и он ходил с весёлым лицом, точно женился на Кара-Нингиль не Узун-хан, а он. Это ввело в заблуждение и Кара-Нингиль: о, Джучи-Катэм никогда не любил её!.. Чему он радуется?.. Все кругом радовались, и одна Кара-Нингиль плакала потихоньку от всех.
Утром в день свадьбы Джучи-Катэм шепнул ей:
– - Не бойся, моя радость, и слушайся во всём Ак-Бибэ, как будто бы говорил это я. Когда я вижу тебя во сне -- я умираю, а просыпаюсь и вижу тебя наяву -- ещё раз умираю… Ты будешь царицей, моё сердце.
Эти слова ободрили Кара-Нингиль. Ведь кругом были все чужие, и она знала одного Джучи-Катэм, -- знали его её сердце и глаза. О, он такой красивый и мужественный, настоящий, батырь! Одно его слово стоило всего её девичьего горя.
Рано утром в Зелёном Городе протрубила первая труба, а ей ответила из Девичьего Города другая. Это послужило сигналом для праздника. Тысячи людей, разодетых в лучшие платья, ожидали с нетерпением редкого праздника. Между двумя городами расположились двумя живыми стенами войска. Перед шатром Кара-Нингиль в полукруг были устроены места для пира, а для Узун-хана и Кара-Нингиль один высокий трон под жёлтым шёлковым балдахином. С этого места Узун-хан должен был показать всему народу новую царицу.
Громко били барабаны, трубили трубы, играла всякая музыка, только глухо затворилось сердце одной Кара-Нингиль. Страшная минута быстро приближалась, как грозная туча. Над Зелёным Городом уже стоит целое облако пыли, поднятое лошадиными копытами. Издали несётся гул человеческих голосов, точно гудит морской прибой. Когда показался из дворца сам Узун-хан, поднялся такой крик радости, что, казалось, сама земля дрогнула. Он ехал со своею свитой верхом, и чем ближе подъезжал к Девичьему Городу, тем сильнее играла музыка, а народ бежал вслед толпами, как выступившая ив берегов вода. Задрожало сердце у Кара-Нингиль, но она перемогла себя, чтобы встретить жениха с весёлым лицом. Когда поезд уже въезжал в Девичий Город, девушкой овладел страх опять, но она ещё раз победила себя и точно вся застыла.
– - Скоро всё кончится… -- шептала Ак-Бибэ, прислуживавшая Кара-Нингиль аячкой. -- Ты будешь царицей… и будешь одна.
Когда Узун-хан подъехал к шатру, Кара-Нингиль должна была его встретить во главе своей женской свиты. Уучи-Буш прочитал стихи и жениху, и невесте, что было его обязанностью, а Джучи-Катэм помог спуститься Узун-хану с лошади, вернее, снял его с седла, как подстреленную ворону. Узун-хан взял Кара-Нингиль за руку и ввёл её на царское место, рядом с собой, чтобы весь народ видел новую царицу. Играла музыка, били барабаны, тысячи народа и всё войско кричали, как сумасшедшие. Для праздника было зарезано стадо быков, тысяча баранов и везде были расставлены бочки с вином. Ликовал и радовался весь народ, как ханское сердце, а Уучи-Буш читал новые стихи в честь уже новобрачных и певцы пели их под аккомпанемент музыки.
