Вдобавок, у каждого бойца группы было несколько специальных зарядов для собственно диверсии — советские магнитные мины МПМ, у каждого бойца их было по две, и обычные куски пластида с набором взрывателей.
Сама база Ринас подходила для диверсии просто идеально. Располагалась она на относительно ровном месте, и совмещала в себе как гражданский аэропорт, называвшийся аэропорт Матери Терезы, так и военную базу. С той стороны, откуда пришли русские, и куда они собирались уходить после диверсии, были покрытые лесом, непроходимые горы, что облегчало задачу отхода после удара. Никакая техника по таким горам пройти не смогла бы, вертолеты для операции преследования НАТО поднять не сможет по причине отсутствия таковых после диверсии. Оставалось только преследование пешими отрядами НАТО и УЧК — а от такого хвоста русские, безусловно, ушли бы. Сейчас Седой, приказав группе замаскироваться, уже третий час наблюдал за разными секторами аэропорта и за системой его охраны, пытаясь понять — есть ли скрытые посты охраны, и есть ли на подходах к военному сектору аэропорта минные поля. Судя по тому, что он видел — секретов не было, минных полей тоже, да и охрана вела себя крайне расслабленно. Видимо действительно — жареный петух по-настоящему не клевал и диверсионных групп в гости они не ждали.
Больше всего Седого интересовали вертолеты, основной целью для удара были именно они. Конечно, можно было заминировать еще много чего другого, например емкости с горючкой — ахнет так, что в Тиране проснутся — но это уже на закуску, на сладкое. Главное — вертолеты.
Двенадцать АН-64 Апач в противотанковом варианте, похожие на стрекоз-мутантов. Четыре стояли в зарытых в землю, ангарах (придя на базу, НАТОвцы вывезли в металлолом всякий хлам, типа Миг-15, а вот сами ангары были построены на совесть, и НАТО с удовольствием ими пользовалось), еще восемь — на открытой площадке перед ангарами. Один откатили в сторону, рядом с ним стоял заправщик и еще какая-то машина, суетились техники, производя техобслуживание при свете мощных прожекторов. Глядя на это, Седой немало удивился — без крайней надобности проводить техобслуживание вертолета, когда уже начало темнеть. Закончат ведь явно ночью… Видимо скоро, совсем скоро намечалось интенсивное использование вертолетов. Как бы то ни было…
— Бык… — тихо прошептал Седой, связью они не пользовались, точно знали, что работает радиоразведка.
— Да… — через несколько секунд прошипело у уха.
— Глянь, на пятьдесят.[9] Вон ту дуру здоровую с топливом с первого выстрела снять сможешь? У тебя ведь есть бронебойно-зажигательные?
Бык посмотрел в сторону неуклюжего, четырехосного монстра с топливом…
— Расстояние?
Седой глянул на дальномер, встроенный в бинокль.
— Тысяча пятьдесят.
Бык немного прикинул кучность на такой дистанции. С одной стороны, на таком расстоянии, да бронебойно-зажигательными с их скверной кучностью стрельбы… А с другой стороны и цель — не грудная или ростовая мишень, тем более не головная, а здоровенная махина Ошкоша, вмещающая в себя под двадцать тонн топлива… Целить надо в бочку, куда не попади — вспыхнет.
— Сделаю!
— Добро…
Седой снова приник к биноклю, теперь его внимания удостоилась полоса быстровозводимых заграждений из колючей проволоки. Ага, вот почему они так расслабленно несут службу…
Неприметные столбики, расставленные в шахматном порядке с интервалом в десяток метров ясно давали понять, что база охраняется техническими средствами. Такой вот «заборчик» создавал поле и если какой-либо крупный объект пройдет в промежутке между этими столбиками, в караулке тотчас раздастся сигнал тревоги. Преодолевать это заграждение у Седого не было ни времени ни желания…
Седой переместил бинокль дальше, на КПП. И изумился тому, что увидел. Сам по себе пост представлял собой сборную конструкцию из бетонных блоков по обе стороны дороги. На крыше каждого помещения было установлено по крупнокалиберному пулемету М2 Браунинг, и около каждого должны были дежурить стрелки. Но они не дежурили — один развалился в каком-то кресле, затащенном наверх, на крышу блокпоста и что-то курил, другой и вовсе спал….
