— Даниэла. Может, и сходим. В какое кафе?
— Ну, в «Каменный цветок», например. Здесь, недалеко. Да что вы так смотрите?
— Да я не смотрю. Вообще не смотрю. Я же сказала...
Металлическая расческа выскользнула у него из рук и почти без звука упала на линолеум. В этот момент он все понял, растерялся, почувствовав неловкость.
— Извините... Я... я не подумал, что вы серьезно...
— Так что, наш совместный поход в кафе отменяется?
— Да нет, что вы. — Он смутился еще больше, наклонился, поднял расческу и принялся вертеть ее в руках, а потом улыбнулся какой-то детской, открытой улыбкой: — Вы только постарайтесь, чтобы укладка до вечера сохранилась...
— Это вы постарайтесь. Кстати, как вас зовут?
— Олег. Давай на ты, а?
— Давай, Олег. Слушай, может, ты меня проводишь до дома? Я здесь рядом, напротив живу. Честно говоря, мне немного сложно...
— Конечно... конечно провожу! А мы, оказывается, соседи, я сам здесь неподалеку...
— Дочка!..
Он просто обомлел, увидев ее. Она выглядела потрясающе — длинные, распущенные по плечам и тщательно уложенные рыжие волосы обрамляли бледное лицо сияющим нимбом.
— Ты... ты прекрасно выглядишь! Не покрасилась...
— Краски не было, — сухо бросила она через плечо, проходя мимо него в комнату. — В следующий раз покрашусь.
— Да... да, конечно, в следующий раз, — повторил он почти механически, не в силах оторвать от нее взгляда.
— Да что ты на меня уставился? — вдруг обернулась она, почувствовав его взгляд.
— Ты у меня красивая, — повторил он, — очень красивая. А что это за парень... — И осекся, почувствовав, как она сразу напряглась.
— Не твое дело. Ты что, следил за мной?
— Не следил, просто смотрел из окна... Прости, все-таки неспокойно на душе было. Отпустил тебя одну.
— И правильно сделал, даже спасибо, — уже без злобы ответила она. — Ладно, что ты там на обед приготовил?
Вечерний звонок расколол привычную тишину на тысячи мелких осколков, ворвавшись, словно порыв свежего ветра, в затхлое, безвоздушное пространство, — так редко случалось, что кто-то приходил к ним. Данка уже стояла в прихожей.
— Это ко мне, — предупредила она отца, услышав его торопливые шаги, — я сама открою.
Она не дала ему возможности рассмотреть неожиданного визитера, уверенно переступила через порог и захлопнула дверь. На улице стояла осень. Янтарный вечер, дымное солнце и такой неожиданный и неуместный в городе запах спелой ржи... Они просто бродили по городу и говорили о чем-то не важном. Незаметно наступила ночь, резко похолодало, небо покрылось синим лаком. В крапинках серебряных звезд месяц казался отчаянно рыжим.
— Месяц — рыжий, как твои волосы.
— А почему ты выбрал такую странную профессию?
— Что же в ней странного? Парикмахер... Не знаю, мне нравится.
— Женская профессия.
— Между прочим, совершенно несправедливое мнение. Всем известно, что самые лучшие парикмахеры и повара — это мужчины.
— Кстати, о поварах. Мы так и не пошли в кафе. Совсем заболтались.
— Извини... Пригласил, называется. Просто на улице так хорошо...
— Красиво?
Он немного смутился.
— Жаль, что я не поэт. Я бы тебе описал...
— Что бы ты мне описал? Окровавленные кусты рябины?
— Ну, что-то вроде того...
— Да, жаль, что ты не поэт. Но зато ты отличный парикмахер.
— Мы пришли. Осторожно, здесь ступенька.
— Да, я знаю... Я уже знаю. Спасибо тебе.
— Мне? За что?
— За этот вечер.
— Так, значит, до завтра?
— Не знаю. Ты мне лучше позвони, хорошо? Он дождался, пока за ней захлопнулась дверь, а потом стремительно сбежал вниз по ступенькам. Конечно же, он не мог видеть, как с той стороны она прислонилась к дверному косяку, откинула голову и улыбнулась. Она была почти что счастлива, если, конечно, понятие счастья вообще можно рассматривать как относительное. Она улыбалась, и мелкие лучики-морщинки разбегались от глаз каждый в свою сторону, влажно подрагивали губы... И только глаза молчали.
Поежившись от холода, она пошла в комнату. Холодный воздух из открытого окна заполнил квартиру, и она тихо закрыла створки. В квартире ни звука — он, наверное, спит. Неудивительно — первый час ночи, хотя в то же время странно, как это он ее не дождался?
