— Простите! — резко перебил я. — Это ваше личное мнение? Насчет того, что Ванадзинь нравился тем, кому он хотел понравиться?
Щеки Дамбита стали румянее еще на один оттенок.
— Нет. Люди говорили, а кто конкретно — не помню.
— Продолжайте!
— Так вот, значит, Ванадзинь... В общем, некоторые правленцы дали понять Залюму, что Ванадзинь вполне мог бы заменить его на посту председателя колхоза Об этом вроде уже и в районе шла речь. И как будто он сам даже дал согласие.
— Да? Ну а как же насчет конфликта между Ванадзинем и Залюмом, о котором вы упоминали?
— Опять же ничего конкретного, только слухи! То есть Залюм будто бы говорил, что Ванадзинь развивает опасную активность. И поскольку Ванадзинь перестал ходить к Залюму...
— Что вы понимаете под «опасной активностью»?
— Ну, такую активность, которая опасна для Залюма.
— Гм... А не допускаете ли вы, товарищ Дамбит, что Ванадзинь, посещая Залюмов, ходил вовсе не к председателю, а кое к кому другому?
— Исключено! — вскричал Дамбит и при этом совсем уже побагровел.
— И тем не менее, — продолжал я, — дочь Залюма Теодора — очень красивая девушка, и Ванадзинь мог...
— Ни в коем случае! — нетерпеливо возразил мой собеседник. — У Теодоры... У дочери Залюма с Ванадзинем не было ничего общего!
Я решил не показывать, что заметил странное возбуждение Дамбита, и сказал:
— Ояр Ванадзинь был застрелен вчера в то время, когда он шел на свидание с Теодорой Залюм, ждавшей его у перевоза.
— Не может быть! Это случайность, совпадение... — пробормотал Дамбит и принялся перекладывать папки с делами на столе. В его торопливых движениях явно не было смысла — он только швырял папки с места на место.
— Как вы смотрите на начальника почтового отделения Дзерве? — перевел я разговор.
— Это очень приветливый, очень добродушный человек. Кажется, они с Ванадзинем даже не были знакомы.
— А Ешкулис что за человек?
— Ешкулис вдовец, бобыль. Дети выросли и разъехались. Чудной старик, но ладит со всеми. Услужливый. Готов дружить с каждым, кому нужна его дружба. Любит рассказывать смешные истории.
— Отлично. А что вы лично можете сказать об Ояре Ванадзине? Как он вам нравился?
Казалось, последний вопрос опять смутил Дамбита. Прошло время, пока он ответил, по-моему, крайне уклончиво:
— По правде говоря, я Ванадзиня знал очень поверхностно. Конечно, он человек был способный, хороший организатор, это доказывает его работа.
— Нет, товарищ Дамбит, я бы хотел знать ваше мнение о Ванадзине как о человеке. Был ли он вам симпатичен или нет?
— Не могу судить. Я слишком мало знал его... Недавно Ванадзинь стал дружинником. Когда в клубе проводилось мероприятие, с помощью Ванадзиня были задержаны два нарушителя. Он был активным, общественным человеком.
Последней фразой младший лейтенант явно хотел от меня отделаться — такие дежурные фразы пускают в ход, когда нечего сказать или когда не хотят раскрыть свою позицию.
Я подумал, что в лице Дамбита не приобрел себе особенно ценного помощника. Наш первый разговор не помог мне нащупать хоть одну мало-мальски прочную нить, а порой и сам младший лейтенант вел себя довольно странно.
— Чем занимается Ошинь после того, как его освободили от обязанностей тракториста? — спросил я.
— Он искал работу в городе, но нашел ли, не знаю.
— Выясните, пожалуйста, все возможное об Ошине! Где он сейчас находится, что делает, каковы его настроения. Ясно?
— Так точно!
Затем Дамбит довез меня на своем ИЖе до колхозных мастерских. К вечеру мы договорились опять встретиться у него.
Немного задержавшись во дворе, я оглядел комбайны, стоявшие под навесом, и невольно подумал, что царящий здесь образцовый порядок, без сомнения, является заслугой Ванадзиня.
Зайдя в небольшое здание, я сначала попал в кузницу. У мехов стояли двое, один как раз закуривал, другой подбрасывал в горн уголь. Я поздоровался. Тот, с сигаретой, буркнул что-то и отвернулся, второй меня даже не заметил.
В следующем помещении я увидел новые, еще не установленные станки, ящики с инструментами и запчастями. Из смежного помещения доносились шум, голоса. Я зашел — там работали люди. Я выбрал наугад высокого, широкоплечего дядьку, помахал ему рукой, здороваясь, и подошел. Великан выключил электромотор, на котором вращался наждачный круг, снял защитные очки и протянул мне толстую, вялую ладонь.
