Следы ведут дальше, или полпузырька философского камня - страница 6

Сено набилось под рубашку, спина и живот чесались. Мы вылезли мокрые, грязные… И злые.

— Обрадовались, — сказал я. — Теперь мои брюки вообще неизвестно во что превратились. Даже цвет непонятный.

Ромка ничего не сказал, — на конце его пальца висел доисторический пистолет.

— Туда хоть всю руку, — уныло объяснил он, — обратно не лезет. Застрял. Что же теперь делать?

Я молча дёрнул пистолет и освободил Ромкин палец.

Всё бы ничего, только у Ромки палец припух и болел. Ромка смотрел на него и морщился. Я, когда дёргал за пистолет, немножко поцарапал ему палец. Я сказал, что нечего морщиться, что надо помазать палец йодом, царапину пощиплет, и всё пройдёт. На войне хуже бывает.

— Мать у тебя в аптеке работает, вот и беги домой, принеси лекарство, враз вылечим, — сказал я.

Ромка сбегал домой и принёс домашнюю аптечку. Каких только в ней не было лекарств! «Сульфадимезин», «Аскофен», «Пипольфен». Непонятно, зачем придумывают такие названия? Написали бы просто: «Капли от желудка, когда малины объелся», «Чтоб цыпок на ногах не было», сразу понятно, а то «Пипольфен». Может быть, это и не лекарство, а какой-нибудь химический элемент? Я видел про химию киножурнал — там баки стояли выше домов, в баках разные элементы, из них делали капроновые чулки, не из баков, конечно, из элементов.

— Ты что-нибудь понимаешь в алхимии? — спросил я Ромку.

Оказывается, он и не слышал сроду такого слова. Вот я обрадовался! Не будет больше говорить разные непонятные слова: «абсурд», «парадокс»… Оказывается, я тоже знаю слово, которое он не знает.

— Ты неправильно произносишь, — поправил Ромка. — Нужно говорить химия. Ещё есть астрономия, тригонометрия…

— Химия, химия, — я даже засмеялся. — Я тебе про тайную науку алхимию говорю, а ты мне про то, что все знают.

— Что же такое алхимия? — заинтересовался Ромка.

Ну, я и начал ему объяснять:

— Давным-давно, когда нас с тобой не было, в подвалах рыцарских замков жили учёные. Тогда ещё не изобрели электричества, воевали саблями, и учёных было мало… У них были бороды до колен. Их называли алхимиками, потому что они варили философский камень, и за это рыцари их пытали. В общем, здорово интересная наука!

— Ну? Они варили, их… пытали? — не поверил Ромка. Он даже заикаться стал от удивления.

— Ещё как пытали… По заправде. Огнём и специальными щипцами.

— За что их пытали?

— За камень.

— Какой камень?

— Философский… Микстура такая. Ценная вещь!

— Микстура… Почему же камень?

— Не догадываешься?

— Не… Микстура жидкая, камень твёрдый.

— Варили микстуру; когда она застывала, превращалась в камень. Соображать нужно. Вроде смолы.

— Понятно, — Ромка смотрел на меня во все глаза. — За что же тогда пытали учёных?

— Их пытали, чтоб они выдали секрет.

Тут я замолчал и прислушался.

— Какой секрет?

Я обернулся, посмотрел: никто нас не подслушивал. Оглянулся я, конечно, нарочно, в этом не я виноват, а виновато слово «секрет» — какой же может быть секрет, если про него говорить и не оглядываться!

— Какой секрет? — волновался Ромка. — Какой? Скажи!

Я помолчал, потом вздохнул и сказал:

— Нельзя! Это тайна!

— Скажи, Коля, — просил Ромка. — Я не проболтаюсь, честное пионерское! Я умею тайну хранить.

— Это очень важный секрет!

— Честное пионерское, никому не скажу!

— Если этим философским камнем помазать любую железку, она сразу превратится в золото, — сказал я.

Ромка не поверил. А я не люблю, когда мне не верят. Поэтому я продолжал рассказывать:

— Представляешь, что бы было, если бы принесли такой камень в наш класс? Чтобы насобирать тонну металлолома, таскаешь, таскаешь железо… А тут помазал — и целый золотой рельс или старая золотая кровать. Сдал в утильсырьё — денег больше всех насобирал. Красота! Про тебя в «Пионерской правде» напишут. Помазал батарею парового отопления, и она золотая! Водосточную трубу, крыло у автомашины, решётку в саду, замок на лодке, крючок на удочке… Вот бы все удивились! Откуда столько золота? Стали бы спрашивать: «Кто нам золотой письменный ящик повесил на калитку?»

Ромка почесал спину — она очень чесалась от воды и прошлогоднего трухлявого сена.