До встречи с помощниками у Замятина оставалось два часа, и он решил использовать их для визита в ресторан «Весна».
Директор ресторана назвал фамилию, имя и отчество интересовавшего Замятина человека. Это шеф-повар Спиридонов Владимир Филатович. Пятьдесят три года. Не женат, бездетен. По крайней мере, алиментов никому не платит. Живет один в собственном доме, кажется, в пригороде. В ресторане работает 8 лет. Приехал сюда из Якутска, где тоже работал в ресторане шеф-поваром. Всегда вежливый в обращении, скрупулезно честный в работе человек. Зарабатывает хорошо, но не транжира. Недавно взял отпуск и уехал в Москву покупать машину. Ждать здесь в очереди не хотелось. К женщинам относится довольно спокойно. Поговаривают, правда, что есть у него подруга, но вместе их вроде бы никто не видел. Через три дня отпуск у него заканчивается, и он должен выйти на работу. Человек он общительный, компанейский, но никто из ресторана в гостях у него дома не был. Пить может много, но пьяным его не видели. Да, он участник войны. Прошел с боями от Москвы до Варшавы. Имеет три ранения. Одно в левую ногу, поэтому немного прихрамывает. За 8 лет ни разу не болел, не опоздал на работу. На редкость исполнительный и честный работник. Слышал, что из Москвы он уже вернулся на машине своим ходом, но в ресторан еще не заходил.
— От кого слышали о приезде Спиридонова?
— Кто-то из кухонных рабочих видел его вечером в городе на машине.
— Нельзя ли пригласить этого человека, но только так, чтобы разговор с ним не получил никакой огласки ни в ресторане, ни за его пределами?
— Можно, конечно.
Директор вышел и минут через пять вернулся в кабинет с пожилой женщиной. Та на ходу вытирала фартуком мокрые руки.
— Мария Тимофеевна Ефремова, — представилась она.
— Садитесь, пожалуйста, Мария Тимофеевна.
Женщина села, положив на колени узловатые руки.
— Скажите, Мария Тимофеевна, когда вы видели своего шефа?
— 24 числа. В этот день у нас бывает аванс, и поэтому я задержалась в городе.
— Вы не можете сказать, где это произошло и в какое время?
Женщина задумалась.
— Видела я его хорошо. Потому что стояла на переходе, ждала, когда зажжется зеленый свет. Только он зажегся, как к переходу подскочила «Волга» и затормозила прямо рядом со мной. Машина новая, красивая, а за рулем — гляжу — сидит наш Владимир Филатович. Я ему кивнула, но он меня не заметил.
— Цвет машины не запомнили?
— Как же — запомнила. Зелено-голубоватая, как морская волна.
— Во сколько это было?
— Около десяти.
— Не заметили, Мария Тимофеевна, машина пыльная была на вид или нет?
— Вроде снизу чуток подпыленная. Я еще удивилась про себя — может, из самой Москвы гонит, а машина только чуть запылилась.
— А сам он как выглядел?
— Кто его знает, кажется, в плаще был с поднятым воротником. Только лицо и видела.
— Может, вы ошиблись?
— Еще чего. Восемь лет с ним работаю. Знаю его как облупленного, слава богу.
— А лицо какое у него было, не помните?
Женщина пожала плечами.
— Ну, спокойное, растерянное или, может быть, угрюмое, — пояснил Замятин.
— Во! — подхватила Мария Тимофеевна. — Мне тоже так показалось. Расстроенный он был.
— На переходе светло было?
— Как днем. Слава богу — понавешивали ламп!
— Номера случайно не заметили?
— Нет.
— Больше ничего не заметили? Подумайте.
— Нет. Больше ничего не заметила.
Мария Тимофеевна встала.
— Спасибо и на этом. Может, мы еще побеспокоим вас. О нашем разговоре, пожалуйста, никому ни слова. Посуда, мол грязной показалась клиенту — вот и вызвали.
Прощаясь с директором, капитан уточнил: есть ли у Спиридонова дома телефон или нет. Оказалось, есть.
Замятин решил заехать в управление. По дороге заскочил в отдел кадров треста ресторанов и столовых. Уточнил анкетные данные Спиридонова. Затем заглянул к участковому. Ровнова еще не приехала.
В управлении дежурный подал Замятину конверт, который передал ему после обеда шофер санаторного автобуса. В конверте была записка Ровновой, в которой она извещала заведующего отделением о том, что заболела и вернется, как только поправится. В коротенькой записке Георгий Максимович сообщал капитану, что письмо было получено после его отъезда из санатория и что Зобину стало лучше.
