Следующие несколько дней прошли в каком-то забытьи. Я ел, спал, ходил на занятия, но ничего из этого меня не трогало. Во мне что-то как будто надломилось, после визита Жозефины. Она же вела себя как ни в чём не бывало, веселилась, шутила и было ощущение, что она совершенно про меня забыла. Теперь она напропалую флиртовала с Ричардом, и стало понятно, что это всерьёз.
Пилар ревновала и закатывала скандалы, а Ричард делал вид, что ничего особенного не происходит. К Пилар он, похоже, уже охладел. Я же старался не обращать на всё это внимания, но получалось у меня не очень.
Я сам себя не понимал. С одной стороны, я наконец чувствовал себя свободным от всего что меня доставало все эти недели, а с другой, мне было как-то грустно и одиноко. Я понял, что сильно привязался к Жозе, что мне её не хватает. Не хватает её смеха, поцелуев и объятий. Это было то, что мне очень сильно нравилось.
Ребята из сообщества пытались меня развеселить, за что им огромное спасибо. Но мне как-то лучше не становилось. Пару раз я здорово напился и утром сильно жалел, что перебрал, так что решил больше не переходить черту, за которой уже мало что соображаю. Я здорово приложился плечом о стену, когда приземлялся на свой балкон, не стоило мне летать таким пьяным.
Но на встречи с парнями я ходить не перестал. Сидеть у себя в комнате было совсем уж тоскливо.
Я пытался читать, но чтение меня не сильно отвлекало. Книги с любовной линией вызывали во мне тоску и зависть к удачливым героям, а всякие приключения как-то не цепляли, заставляя тосковать о романтике.
Денис попытался познакомить меня с одной венгеркой, подругой его сестриц. Она была красивой длинноногой шатенкой и так явственно напомнила мне Жозе, так что я вежливо дал ей от ворот поворот. Другие ребята тоже знакомили меня с разными девушками, с таким же результатом.
Ни одна из них мне не понравилась. В них всё было как-то не так, я даже и сам не мог объяснить что.
Обычно я сидел на наших сборищах где-нибудь в углу и потихоньку цедил бокал вина, предаваясь грустным размышлениям.
Я вспоминал Жозе и почему-то Милу. С Жозе было всё понятно, а вот к чему мне в мысли постоянно лезла Мила, я не понимал. У нас с ней, если подумать, ничего и не было! Но она всё равно не выходила у меня из головы. Я сравнивал её с Жозе, и результат был вовсе не в пользу последней, хотя по внешности Мила ей явно проигрывала. Но Мила была другой, с ней можно было поговорить о чём угодно, псимагия была ей так же интересна, как и мне, и вообще, она никогда не заявляла мне, что её что-то из того, что я говорю, совершенно не волнует.
Я понял, что жалею о том, что между нами тогда случилось. Жалею, что не сдержался и оборвал все ниточки, которые нас связывали. «Может, зайти к ней, когда приеду в Москву?» - подумал я. - «Хотя бы, чтобы извиниться, а там мало ли...» Примерно такие мысли лезли мне в голову.
Пару раз мне присылала Зов Настя. Мы болтали о разном, она расспрашивала меня о моей учёбе, и вообще о жизни в Академии. Я бодрился, говорил, что у меня всё хорошо, и скрывал свои личные проблемы. Мне не хотелось, чтобы она меня жалела. Это было как-то не по-мужски, жаловаться на неудачи на любовном фронте своей младшей сестре.
Ещё я поговорил с мамой и расспросил, как у них дела. Мама сказала, что у них всё хорошо, и очень интересовалась, всё ли в порядке у меня. Я уверил её в том, что со мной всё нормально, и быстро свернул разговор. Потом я подумал, что надо бы послать маме денег. Мне всё равно девать их было теперь некуда, а ей они точно пригодятся.
Долго оттягивать я не стал, залез в Сеть и перечислил ей четыре тысячи со своего счёта.
Мама, конечно же, позвонила мне на следующий день и стала отказываться от денег, но я сказал, что это ей мой подарок, что я устроился на подработку и денег у меня теперь просто полно.
В конце концов она стала меня благодарить и призналась, что после моего отъезда им и правда стало труднее, потому что пособие на меня ей больше не полагалось. А ведь пособие на мальчика в три раза больше, чем на девочку! Я выслушал всё это и сказал маме, что теперь буду посылать ей деньги регулярно, чтобы ни она, ни сестрёнки больше ни в чём не нуждались. Мама попыталась спорить, но я был тверд, и она нехотя согласилась, сказав, что я стал уже совсем взрослым. Я решил отправлять им половину заработанного, а половину оставлять себе и копить. В конце концов, деньги лишними не бывают.
