Сатурниты привыкли, очевидно, к такого рода полетам: нисколько не смущаясь, они свободно «витали» в пространстве, делая все, что надо, и не испытывая, повидимому, никаких неудобств. Большинство предметов было прикреплено к плоскостям, которые еще недавно назывались «полом», «потолком» и «стенами», фактически же таковых здесь не было — содержимое снаряда было равномерно распределено по всей его эллипсоидообразной поверхности. Все же неприкрепленные мелочи собрались под влиянием взаимного тяготения в одну кучу в центре пространства н при малейшей попытке достать что-нибудь разлетались во все стороны. У сатурнитов были для этой цели специальные удочки с крючками, и им не стоило ни малейшего труда «поймать» любой предмет.
— Я размышлял далее, — продолжал профессор, переворачиваясь на потолке на другой бок, — о первой гипотезе прекращения действия резонатора. Если она верна, мы сможем в будущем попасть на другие солнечные системы. Более того: перенеся оборудование на планету сатурнитов, мы перешагнем вторую границу миров и перенесемся в третье пространство… Брайт! Мы облетим с вами десятки миров четырехмерной вселенной!
Нет, профессор был прямо невыносим. Эта чудовищная идея была потрясающей. Охвативший меня бешеный восторг должен был вылиться в движениях. Не будучи в состоянии сдержать порыв и совершенно забыв о «весе» своего тела, я стремительно бросился обнимать профессора.
— Осторожно! Тише! — закричал он. — Разобьете себе голову!
Но было уже поздно: кувыркаясь, я стремглав полетел в пространство, немилосердно размахивая безудержно болтавшимися руками и ногами. Неизвестно, чем бы этот «полет» окончился, если бы после описанных мною нескольких мертвых петель один из сатурнитов не подцепил меня ловко удочкой за ногу. Сняв свою поимку с крючка, он взял меня подмышку и усадил на какую-то стену. Голова моя тотчас же сама поднялась, а тело вытянулось по направлению к центру снаряда.
Убедившись, что все окончилось благополучно, профессор расхохотался.
— Висите спокойно и не шевелитесь, — приказал он. — Своей неудачной выходкой вы прервали течение моих мыслей!
Я не мог, действительно, не согласиться, что мой сентиментальный порыв окончился не совсем удачно, вылившись в несколько неожиданную форму…
— Я хотел только прибавить, — продолжал профессор, — что мы войдем в контакт с сатурнитами и будем в дальнейшем вместе работать. У них должны быть ученые, по сравнению с которыми мы окажемся школьниками. Мы воспользуемся их техникой и посвятим их в наши планы. Затем мы перенесем их снаряды на землю, и облетим всю нашу солнечную систему!
— М-да… — осторожно промычал я, стараясь всеми силами спокойно висеть. Богатый опытом, я на сей раз успешно сдержал свой восторг.
Наши тела начали снова тяжелеть, и все мы плавно опустились вместе с предметами на пол: ускорение падения, очевидно, уменьшалось.
— Наконец-то, я могу спокойно размышлять, — обрадовался я, — не рискуя разбиться головою о стену!
Параллельно со мною на ногах — и и притом вверх головой — профессор. Но ввиду нашего малого веса, я все же предпочитал держаться от него подальше.
Один из сатурнитов указал на окошко под ногами, и мы увидели огромную, испускавшую яркий белый свет планету в фазе полнолуния; затем открыли новые семь окошек сбоку, в которых показался маленький желтый серп покинутой нами луны. Планета же, на которую мы стремительно падали, быстро увеличивалась, выходя за пределы поля зрения.
— Через несколько минут мы прибудем, — объявил профессор, держа в руках свой хронометр. — Сатурниты пересекают пространство с головокружительной и непостижимой для наших земных понятий быстротой.
Смешанные чувства волновали меня, и действительность опять показалась мне сном… А на «нашей» луне виднелись уже черные океаны и матовые материки.
— Чувствуете, как стало жарко? Температура все повышается, — заметил профессор.
— Да, мы находимся, очевидно, в сфере влияния тепла планеты.
— Неверно: это происходит вследствие трения снаряда о воздух. Вы забыли разве причины возгорания метеоров в земной атмосфере?
