Митяй разозлился:
— Вместо того, чтобы мне предложить пожрать, гонишь. Я тоже, может быть, хочу отведать вашего борща. Что, жалко?
Мимо Аркадия и Юли Митяй прошёл в кухню. Аркадий двинулся за ним.
— Не жалко. У нас медовый месяц, и должны же мы когда-нибудь быть вдвоём?! Катись, Митяй, к своей Римме.
— Медовый месяц давно прошёл, — пропел игривым голосом Митяй.
— Прошу как человека: уйди!
Но Митяй уселся на место Аркадия, отодвинул его тарелку и заявил:
— Наливай мне быстро, а то с голоду помру, а себе принеси стул, если хочешь доесть свой борщ.
Юля ушла в спальню.
На работе они с Аркадием виделись редко. Аркадий мотался по Москве и Подмосковью: проверял «точки», организовывал новые, покупал землю — садовые участки к пустыри. Заезжал на несколько минут, связывался с особо важными из звонивших ему — они были аккуратно занесены секретаршей в специальный блокнот, забегал к Юле поцеловать её и снова убегал. Обедали они ежедневно в два или три часа в близлежащем кафе. Еда — невкусная, но какой выход — ехать домой времени нет.
— Потерпи немного, — виновато улыбался он. — Снимем квартиру около фирмы. Обедать будем дома. И душ сможем принять, и отдохнуть. Завтра пойдём смотреть две квартиры.
Неожиданно заглянул к ней в бухгалтерию Митяй.
— Ну, как живём-поживаем? — спросил.
Она не ответила.
— Нравится в городе?
Она снова промолчала. Его это не смутило, как ни в чём не бывало, он сказал:
— Ты теперь совсем городская. Не узнать. Деревенские они способные, быстро учатся культуре!
— Культуре? — переспросила Юля. — Сковородой кидаться? Или прислугу оскорблять?
— Ишь ты, какая скорая на язык! Хорошо вмазала моей супружнице! Когда в первый раз увидел тебя, ни за что не подумал бы, что ты способна так быстро вырасти.
— Я тоже, — сказала Юля, не очень хорошо поняв, какой смысл Митяй вкладывает в слово «вырасти». Она и сама себя сегодняшнюю не узнала бы — что правда, то правда.
— За словом в карман не лезешь, нет! — продолжал Митяй. — Хочу вопросик задать. Ты просто так потолстела или отпрыска ждёшь?
— Ты всегда был такой… наглый или только со мной?
— Признаюсь тебе, изо всех сил завидую я Аркашке. Везёт ему в жизни! Умеет устроиться! Мне бы такую, как ты!
— Каждый получает то, что заслуживает.
— Ха! Сказанула. А вот и нет. Если бы каждый получал то, что заслуживает, никогда убийцы и воры не становились бы богачами и правителями!
Митяй потянулся, зевнул.
— Ты не ответила на мой вопрос: отпрыска ждёшь или выпятилась на городских харчах? Так расцвела — глаз нельзя отвести! Ты такая… пальчики оближешь.
Юля склонилась над бумагой.
Скорее сбежать от него под душ, отмыться от его слов, что прилипли к ней.
— Не отвечаешь. Брезгуешь. А ведь я о тебе думаю. Можно сказать, сохну.
— Мне приснилось, или, в самом деле, слышала: Аркадий — твой друг? Если вы друзья, так, почему ты предаёшь его?
«Уйди!» — хочет сказать она.
Нельзя. Она чувствует: Митяй — мстительный.
Юля начинает набивать пункты проекта, смету его доходов-расходов, и вспрыгивающие на экран буквы успокаивают её. Печатает она медленно, старается бить правильным пальцем по клавише, но мизинец плохо слушается, и безымянный не хочет работать как положено.
— А Ганка шлёпала, как пулемётчица, в секунду бумага готова. Вот это называется квалификация. Значит, не хочешь говорить со мной? Демонстрируешь?
Имя «Ганка» тормозит пальцы, они виснут над клавиатурой. Она собиралась сходить к Ганне…
Но ведь пока всё хорошо. Аркадий жив, здоров, и дела вроде идут.
— А ты с ней встречаешься? — спрашивает Юля.
— Ишь, какая ловкая! Ты на мои вопросы не отвечаешь, а от меня ждёшь ответа. Разговора-то не получается. Или давай поговорим откровенно, — он придвигается к ней со стулом, — или оба остаёмся при своих. Ганна тебя задела… я знаю. Она — бритва. Она — разящий меч. Её слово не простое. Она — язва, стерва. С ней лучше дружбу водить. Она насквозь видит. Её надо бояться! — широко открыв глаза, пропел Митяй и сунул Юле под нос свой толстый палец.
«Дай адрес», — чуть не сказала Юля. Сдержалась. Ни разговора, ни дружбы у неё с Митяем не получается. Один озноб.
