— Ба-алкон общий.
— А старухино окно которое? Третье? — Петька задумчиво отскребал со стекла наледь, стараясь отколупнуть льдистую прозрачную пластинку побольше.
— Ага. А напротив — Ма-аринки.
— Королевы? — Бельчиков передернул плечами, и мальчишки рассмеялись: похоже!
— Мурзик, а дверь на балкон у вас хорошо закрыта? — вопрос Петьки прозвучал неожиданно, и Миша удивился:
— А-а что?
— Есть одна мысль, — Лаптев-младший загадочно улыбнулся. — Карасева на посту?
— Вон бегает, — показал вниз Саша.
Лиля, видимо, изображала резвую лошадку, а Нина сидела на санках, дергала шнурок, как вожжи, и понукала.
— Н-нинка те-теперь от нее н-не отстанет, — пожалел Миша Карасеву.
Внезапно «лошадка» остановилась как вкопанная. Пассажирка, немного погодя, присоединилась к ней. Они смотрели куда-то в сторону, подъезда, за дом.
— Что они там увидели? — мальчишки прилипли к стеклу.
Вдруг Лиля сорвалась с места и бросилась бежать. Через минуту, не больше, пронзительно завизжал звонок. Саша, Петька и Миша, натыкаясь друг на друга, бросились открывать.
— Там… — задохнулась Карасева, — там… старуха! Касьяновна! И дед с ней!.. Ушли.
— Дед?! — у Лаптева-младшего загорелись глаза — Значит, Шептунова сказала правду?
— И борода у него… вот такая! До пояса. И сплошная белая, как из синтетики.
— Маскарад? — таинственно предположил Бельчиков.
— А п-пимы? — вспомнил Миша Я годкин.
— Дед — в пимах? — командир группы впился взглядом в Карасеву. — Вспомни, это очень важно!
Лиля покосилась в сторону Миши и виновато призналась:
— Не заметила.
Лаптев-младший застонал: самую важную деталь н е з а м е т и л а!
Дверь скрипнула, и в прихожую вкатилась пахнущая морозом Нинка.
— Ты почему меня бросила? — капризно надувая губы, протянула она.
— Кыш! — скомандовал Бельчиков.
Но девчушка ухватила Карасеву за полу и не тронулась с места.
— Ниночка, — наклонилась к ней Лиля, — дедушка с бородой во что был одет?.. На ногах у него что было?
Маленькая Шептунова посмотрела на свои красные, расшитые узорами теплые сапожки, перевела глаза на стоящую у порога разномастную ребячью обувь и уверенно ткнула пальцем в подшитые валенки Ягодкина.
— Как у Миши.
— Пимы?! — Петька готов был пожать руку этой пигалице!
— Дети очень наблюдательны, — гордо, словно это была ее заслуга, сказала Карасева. — Надо только уметь с ними разговаривать.
Командир группы задумался, надо было выработать дальнейший план действий: установить слежку за преступником или…
— Только Профессору не говори, — предупредил Бельчиков. — А главное — Сыщику. Сами справимся!
— Ага! — Ягодкин тоже разделял эту точку зрения.
— Тогда так, — Петька повернулся к девочкам. — Идите вниз и караульте. Как только Касьяновна или дед будут возвращаться домой, ты, Карасева, свистнешь.
— Я не умею, — вид у Лили был самый разнесчастный.
— Тогда крикнешь… «ку-ку»! — предложил Саша.
— Или «гав-гав»! — подсказала маленькая Шептунова.
— А вы что будете делать? — Лиля переводила беспокойный взгляд с одного на другого.
— Разговорчики! — повысил голос Лаптев-младший, и девочки покорно вышли.
— А мы… — командир вгляделся в лицо каждого сотрудника, — …должны проникнуть в квартиру. К старухе.
От этих взрослых и непривычных для Петьки слов на ребят пахнуло холодом дальних стран и таинственных приключений.
И в наступившей тишине гулко и тревожно часы пробили двенадцать…
14
«Настроение было хуже, чем перед контрольной».
И.Тулупчиков.
Андрей вышел из милиции. На глаза попалась витрина: «Не проходите мимо!» Хулиганы, «зайцы»-безбилетники, нарушители общественного порядка… Вот бы и того паразита, который ель срубил, — сюда! Чтобы все люди увидели и запрезирали его! А стихи для подписи Андрей бы сам сочинил. Что-нибудь «под Маяковского»:
Товарищ, стой!
Открой свое веко
на это подобие человека!
Ель голубую
под корень срубает!
Кого
он тебе
напоминает?
Он —
язва и враг
и круглый дурак!
Две последние строчки немного подредактировать, а так — нормально! Можно даже Маринку попросить помочь: у нее по литературе — сплошные «пятаки»!
Андрей не заметил, как снова оказался в роще, возле знакомого дома с двумя башнями по бокам. Мощные, потемневшие от времени бревна, сложенные внахлест, «колодцем» возносились вверх. Наверное, в такой вот башне, в светелке за резным окном, сидела Марья-царевна, а Иван на верном Сивке-Бурке прыгал, чтобы надеть ей на палец заветный перстень…
