Следопыт Урала - страница 18

Гортанный напев возвращающегося Гайнана прервал раздумье. Белочки взметнулись по стволу вверх, запрятались в ветвях. Василий поднялся и последовал за башкирином.

И вдруг Гайнан, чувствовавший себя в лесу, как дома, круто обернулся. На толстом суку сосны, прямо над головой Василия, готовилась к прыжку рысь. Палевые кисточки на ушах вздрагивали, круглые зеленые глаза злобно блестели...

Мгновение, и таежная хищница метнулась бы на Василия, но Гайнан через левое плечо выхватил стрелу, натянул упругий лук, и стрела впилась в зеленый глаз рыси. Василий ощутил на плечах тяжесть, будто сверху упал на него мешок с мякиной. Покачнувшись, он упал, но моментально вскочил. Рысь лежала рядом, опрокинувшись на спину, выставив светлое брюхо. Лапы ее сводила судорога, Гайнан сильным ударом кривого ножа добил ее. Только тут Василий понял, что минуту назад был на волосок от смерти.

— Спасибо, — от всего сердца вырвалось у Василия, — большое спасибо. Век не забуду!

— Пустое! Тебя нападал — моя стрелял. Меня нападал — ты защищай. Так всегда в тайге. Без товарища плохо.

Гайнан ловко снял с рыси шкуру. Вот обрадуется Паллас. Чучела рыси в академической коллекции еще не было. По дороге обратно на знакомой поляне забрали из садка-ловушки пять тетеревов. У озера их ждали Никифор и Ксенофонт.

— С прибылью! — весело приветствовал их казак. Все расселись около костра. Никифор снял с костра казанок.

— Уральская щерба из хариуса. Лучше рыбы нет. — Перехватив настороженный взгляд Василия, казак успокоил его: — Не бойсь, Федорыч, для науки тебе оставлено. Ксенофонт-то разве свое упустит. Самых лучших рыб из улова выбрал...

Ели молча. Уха из хариуса и в самом деле была превосходна.

— Теперь испробуем жареного, — произнес Никифор, разгреб золу и принялся палкой выгребать на траву серые комки.

— Что это? — спросил Василий.

— Не торопись, Федорыч!

Ударом большого ножа Никифор расколол ком, оказавшийся куском глины. Внутри, как ядро в расколотом орехе, лежала подрумяненная тушка утки. От нее шел такой аромат, что у Василия побежали слюнки.

Вечером отдыхали. Ксенофонт снимал шкурки с тетеревов, обрабатывал шкуру рыси. Никифор, проверив, как пасутся кони, починял уздечку. Гайнан глядел на затухающий костер и что-то тихо напевал. Зуев в тетради вел поденную запись. Сгущались сумерки. Розовые отсветы заката подкрасили облака. Василий оторвался от тетради, поднял голову и... замер. На том берегу заливчика в широком светлом проеме темного леса впечатался в розовую гладь заката силуэт лося. Гордая голова была увенчана тяжелой короной рогов. Вот лось шевельнулся, шагнул к воде, нагнул ветвистую голову. Пил спокойно, большими глотками. Вид у лося был мирный, как у лошади. Огромное тело казалось отяжелевшим, огрузшим, ноги неповоротливыми и неуклюжими.

За лосем наблюдал не один Василий. Подавшись вперед, готовый кажется броситься, смотрел Гайнан. Лениво прислонившись к сосне, любовался лесным красавцем Никита. Потом казак вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Лось, словно подстегнутый, резко повернулся на задних ногах и двухсаженными скачками вломился в чащу. Еще секунда, и он исчез в зарослях.

Василий с укором посмотрел на Никифора, но ничего не сказал и пошел спать.

Обоз медленно поднимался в гору. Лошади притомились. Наконец, подъем кончился, и взору путников предстала долина реки Сим. У пруда грудились строения — железоделательный завод асессора Твердышева и купца Мясникова. Под гору лошади бежали быстро, и скоро кибитки остановились перед зданием заводской конторы. Было уже поздно, и осмотр завода решили начать утром.

Когда Паллас и Зуев, сопровождаемые смотрителем Павлом Терентьевичем, вошли в здание, то в первую минуту ничего разглядеть не могли. Где-то в глубине пылало несколько горнов. Кроваво-красные отблески прыгали по закопченным стенам. Когда пригляделись, то увидели перед горнами четыре больших молота. Они приводились в движение водяным колесом через сложную систему воротов. Вода падала на лопасти колеса, вращала его, а через него приходил в движение вал, сооруженный из толстого ствола сосны. На валу насажено было другое колесо, поменьше, с закрепленными по краям деревянными шипами. Шипы цеплялись за барабан привода и вращали валы, с помощью которых в молотовой раздувались меха и приводились в движение молоты.