— Руслан Тахирович, почему я делаю за вас вашу работу? — начальник следствия наградил своего первого заместителя недовольным взглядом.
— Виноват, товарищ подполковник, — Курбанов наклонил голову, демонстрируя раскаяние, но с места не встал.
— Проконтролируйте, — уже более спокойно распорядился начальник следствия.
— Будьте уверены, Илья Юрьевич, никого сегодня домой не отпущу пока дела мне не сдадут, — заверил первый зам.
От его обещания, изображающие из себя молчаливые статуи, следователи совсем приуныли.
Головачев кивнул и перевел внимание на сидевшего от него по левую руку нового зама.
— Людмила Андреевна, сколько у вас в этом месяце раскрытых дел получается?
— В первую декаду шесть дел передали товарищу Курбанову, во вторую — четыре. В третью пока тоже четыре, — в конце доклада голос Журбиной дрогнул, сказалась неопытность.
— Не густо, — резюмировал подполковник, но дрючить новоиспеченного зама не стал. Сделав пару затяжек и выпустив дым, он посмотрел на меня.
Я рефлекторно вжался в спинку кресла — умеет начальник нагнать на подчиненных жути.
— Теперь по новостям из министерства, — Головачев сделал паузу, во время которой пытался просверлить меня взглядом. — Министр одобрил применение меры пресечения в виде залога.
Шокирующая новость вывела народ из стазиса. Все одновременно загалдели, то и дело, бросая на меня заинтересованные взгляды.
Меня услышанное тоже неслабо удивило.
«Да ладно?» — было мое выражение лица в тот момент.
— Чапыра, красавчик, — развернувшись ко мне и пытаясь что-то высмотреть, пробасила сидевшая за столом Акимова. — Опередил министра, — закинув голову, она засмеялась.
— Тихо! — удар кулаком по столу и начальствующий рык вмиг навели порядок в кабинете. Голоса смолкли, участники совещания вновь выпрямили спины.
— Залог, хоть и предусмотренная законом, но новая для нас мера пресечения, — в образовавшейся тишине продолжил Головачев. — Поэтому объясняю, когда и в каком порядке ее нужно применять.
Дальше последовал десятиминутный инструктаж. Следователи усердно застрочили в своих блокнотах. Я тоже не рискнул выделяться. Хотя мысли мои сейчас были совсем о другом, я оплакивал накрывшийся источник заработка. Из штучного товара залог вдруг превратился в массовый. Да уж, подгадил мне министр.
— Можете идти работать, — свернул совещание Головачев, прервав мои стенания. — А вас, Журбина и Чапыра, я попрошу задержаться.
Перехватив сочувственный взгляд от Ксении и беззвучный хохот от Дениса, я приготовился к очередному удару судьбы.
— Садись, — подполковник, прежде чем прикурить новую сигарету, указал мне на место напротив Людмилы. — Как здоровье? — поинтересовался он, когда я пересел с кресла на стул Курбанова.
— Здоров! — бодро отрапортовал я, ведь именно такого ответа ждало от меня начальство.
— Это хорошо, — одобрил Головачев мою живучесть, стряхивая пепел в ракушку. — Помнишь разговор с Шафировым? — уточнил он.
— Помню, — насторожился я, непроизвольно морщась. Забудешь тут.
Журбина при этом непонимающе переводила взгляд с начальника на меня и обратно.
— Чапыре поручили раскрыть серию хищений, — пояснил ей Головачев.
Глаза и.о. заместителя начальника следствия расширились, а я распрощался со своей беспочвенной надеждой на то, что Шафиров чисто с целью меня потроллить завел тот бредовый разговор. Полковник, оказалось, был в тот раз как никогда серьезен. Дела.
— Но он же… — принялась было возмущаться Журбина.
— Людмила Андреевна, — перебил ее Головачев, — есть мнение, что Чапыра способен раскрыть серию преступлений, а значит он это сделает! А вы, как его непосредственный начальник должны будете ему в этом помочь. И я не хочу слышать отговорок! Вам понятно?
— Так точно, — кивнула Журбина, возвращая себе бледный цвет лица.
— Можете все подразделение привлечь к этой работе. Но к ноябрю результат должен уже быть!
— К ноябрю? — сглотнула Журбина.
— День советской милиции у нас в ноябре, или вы, Людмила Андреевна, запамятовали?! — подполковник явно срывал на заместителе свою злость и раздражение.
— Разумеется, нет, — запротестовала Журбина, нервно теребя воротник кофты.
