Аглайр поклонился, встал в позицию, поднял длинный лук, натянул тетиву. Старый маг вытянул перед собой руку и безупречно четким движением начертал в воздухе похожую на двузубые вилы руну «Джель».
— Три!
Я невольно вздрогнул, когда щелкнула тетива. Стрела, казалось, летела прямо в лицо Даэг ан Граху, но в каком-то полуметре от эльфа нырнула вниз и зарылась в снег.
— Ступай, Аглайр, — велел лучнику ан Грах. — Видишь, я контролировал стрелу. Поэтому она не смогла бы причинить мне вред.
— И я так смогу?
— Возможно. Давай продолжим. Соберись, сосредоточься, выброси из головы все лишнее. Думай только о Силе…
* * *
Лес был полон миллионами звуков и запахов. Я мог уловить тихий шелест крыльев пролетающей между кронами совы и журчание далекого родника под сугробами, ощущал терпкий мускусный запах следа, оставленного пробегавшей через тропу полевкой. Я видел в темноте, и, хотя картинка была нечеткой, похожей на слегка смазанную черно-белую фотографию, я отлично различал каждую деталь в окружающей меня чаще.
Ветер на мгновение окреп, донес до меня тот запах, который я почувствовал уже давно, но теперь моя цель была гораздо ближе. Потом я услышал скрип снега под копытами моей будущей добычи. Осторожно и медленно, как ледокол, взламывающий льдины, я пополз по снежной девственной пелене, и мои шаги были беззвучны, словно поступь призрака. Впереди, за стволами сосен и черным плетением кустов, показалась большая овальная поляна, на которой двигалось несколько темных силуэтов.
Расстояние еще велико, надо подобраться ближе, чтобы не дать косулям не единого шанса. Я выбрал ту, что стояла слева от меня — молодая самка с красивым пятнистым узором на спине. Ее тепло, которое я мог чувствовать даже на расстояние в пятьдесят метров, слабее, чем тепло прочих косуль — животное чем-то ослаблено, может быть, зимним недоеданием. И она стоит ко мне задом, роясь в снегу и лишь изредка поднимая красивую маленькую голову, при этом ее влажные бархатные глаза мерцают в темноте лесной ночи зелеными огоньками. Ближе… еще чуть ближе. Еще несколько крадущихся мягких беззвучных шагов вперед, и можно атаковать.
Ближняя ко мне косуля вздрогнула всем телом, рванулась с места — то ли и впрямь учуяла мое приближение, то ли сработал какой-то инстинктивный механизм, — и все маленькое стадо бросилось врассыпную. Но мое тело уже распрямилось в броске, как до предела сжатая и отпущенная тугая пружина. Сквозь снежную пыль, сквозь бурелом, я понесся многометровыми прыжками к намеченной жертве, чувствуя, как туманит мой разум дикая, первобытная, кровожадная ярость охотника, настигающего добычу.
Косуля заметалась по поляне, попыталась уйти от меня резким скачком влево, в орешник, но я разгадал ее хитрость, прыгнул, впервые подав голос — и моя правая лапа опустилась точно на круп животного. Задние ноги косули подломились, она упала, и я услышал ее крик, полный смертельного ужаса. Милосердие охотника — убить жертву быстро: ударив косулю всем телом, я сбил ее в снег и схватил зубами за мягкое пахнущее мускусом горло. Горячая кровь обожгла мне язык, хлынула в глотку, словно кипящая смола, заставила затрястись, задрожать, еще глубже запустить клыки в теплую живую плоть, сжать челюсти до судороги — и рвануть, ломая шею. Громко треснули позвонки, косуля вздохнула совсем по-человечески и обмякла: жизнь покинула ее в мгновение ока, будто вылетела вон с этим последним предсмертным вздохом.
Когда бившая меня дрожь немного утихла, я потащил косулю по своему следу обратно, на холм, с которого я спустился в ночной лес для охоты. Сегодня все обитатели Лиден-Мура полакомятся свежим мясом, а я…
Я сдал очень нелегкий экзамен. Никогда не думал, что у меня это получится.
— Все, оставь ее, Кириэль, — раздался в моем сознании голос Даэг ан Граха. — Достаточно.
— А? — Я огляделся и понял, что нахожусь в своем шатре, который за последние полчаса не покидал ни на миг. Старый эльф смотрел на меня с одобрением.
— Все получилось? — сказал он.
— Я убил косулю, — сказал я и растерянно улыбнулся. — Вернее, не я, а Уитанни, но я как бы тоже…
