— Понедельник — тяжелый день, — посочувствовала она. Мадлен направилась к своему кабинету, когда Джон окликнул ее:
— Мы так и не занялись взаимным контролем. А уже давно пора.
— Может, на следующей неделе?
— Нет, Мадлен, тебе же известно, что говорится в руководстве по врачебной этике·, врачей, практикующих бесконтрольно, нужно подвешивать на ближайшем дереве и нещадно бить хлыстом. Поэтому мы организуем взаимный контроль сегодня вечером — после работы, за рюмочкой.
Она смотрела, как он старается открыть дверь в свой кабинет, пытаясь одновременно удержать портфель, коробку с завтраком и кипу корреспонденции. Криво сидящие на переносице очки, рыжеватая шевелюра дыбом, филейная часть намного шире, чем раньше… Похоже, житейские мелочи слишком тяжелы для бедолаги! Мадлен подбежала, чтобы поднять письма, которые Джон обронил, передала их ему и закрыла за ним дверь.
— Понедельник — тяжелый день, — мрачно повторила Мадлен в собственном кабинете и раздвинула шторы. Особенно после ужасного дня рождения, разрыва с любовником, субботних посиделок — чтобы прогнать тоску-печаль — с Патрицией, приятельницей, с которой они бегали по утрам, и Джейн, владелицей местной галереи. А после — воскресное похмелье, от которого буквально раскалывается голова.
Она наполнила кофейную чашку из графина с питьевой водой и полила цветы в горшке. В солнечном свете всюду отчетливо виднелся тонкий слой пыли, и Мадлен почти пожалела о том, что запретила Сильвии входить с тряпкой в свой кабинет. Она вытащила пару бумажных салфеток из коробочки возле стула пациента, смочила их водой и размазала пыль по поверхности стола. Она подняла телефонный аппарат, чтобы протереть под ним пыль, и на мгновение заколебалась. Можно позвонить Гордону и потребовать более детальных объяснений, почему он вел себя как донжуан. Нет, он сам все испортил, и если ему есть что сказать, черт возьми, то мог бы и позвонить!
Внезапно через стену, смежную с кабинетом Джона, донесся пронзительный женский крик. Опять миссис Неттл чем-то недовольна. Мадлен неоднократно во время сеансов взаимного контроля говорила, что Норе Неттл необходимо пролечиться у психиатра, а не у психотерапевта. Но Джон упрямо стоял на своем. Добрый старина Джон — внимательный и квалифицированный терапевт. Он был слишком мягок для подобной работы. Они встретились в институте Бата, когда проходили психотерапевтическую практику. Мадлен только что приехала в Великобританию, это было вскоре после смерти Форреста. Они с Джоном с самого начала почувствовали взаимную симпатию. А то, что она была родом из Ки-Уэста, оказалось отличной рекомендацией для этого весельчака. Казалось, самой судьбой им было предначертано начать совместное дело. В течение трех лет дела шли просто великолепно. Мадлен объясняла это тем, что ей трудно было бы найти коллегу, партнера и друга лучше Джона.
Зазвонил телефон. Должна была прийти новая пациентка, какая-то залетная пташка, записавшаяся в пятницу. Мадлен сняла трубку.
— Спасибо, Сильвия. Пусть войдет.
— Нет-нет, подождите, — сказала Сильвия приглушенным голосом. — Она как раз входит в приемную. Вам звонит мать.
— Моя мать? — Мама очень редко звонила ей, а на работу — лишь однажды. — Ладно. Соединяй. Мама, ке паса?[7] — обеспокоенно поинтересовалась Мадлен. — С тобой все в порядке?
Из-за сильного кубинского акцента голос Росарии звучал по телефону отрывисто, с придыханием.
— Поезжай домой, ми иха,[8] поезжай домой и запри двери.
Мадлен раздумывала, затевать нудный спор или же просто ответить «хорошо, поеду». Она терпеть не могла, когда ее выводили из равновесия перед приходом пациента.
— Хорошо, мама, поеду, если ты считаешь это необходимым.
— Со мной в ночи говорил Педроте, велел мне бросить ракушки каури, чтобы получить откровение свыше.
— Да?
— Я бросила, и откровение было однозначным. Сегодня для тебя день полон опасностей, ми иха. Ты слышишь, что я говорю? Незнакомый человек… незнакомец хочет ворваться в твою жизнь, он… — Ее голос затих, послышался резкий щелчок. Похоже, кто-то вырвал трубку из рук матери и положил на рычаг. Она явно вошла в сестринскую и самовольно сделала звонок.
