— Гезель! — позвал Тура. — Посмотри в окно… Ты не знаешь этого человека? В робе, рыжий… Видишь?
— Это Пухов Сергей! — Гезель, не вставая, бросила взгляд во двор. — Рыбоинспектор… Наверное, к Буракову пришел. По браконьерским делам… Он редко у нас бывает. Позвать?
— Да нет. Не надо!
— Участок у него самый браконьерский! Метеостанция… А это судмедэксперт — Анна Мурадова…
Под двору шла женщина, не спеша и мило размахивая сумкой на длинном ремне. На ней был традиционный туркменский наряд — платье «куйнек». Этакое среднеазиатское «макси». Во всем облике Мурадовой было какое-то удивительное плавно-ленивое изящество.
Тура вернулся к бумагам. Он весь ушел в чтение, когда Гезель вдруг сказала:
— Начальник областного управления приехал… Полковник Агаев.
Тура взглянул в окно, но увидел только машину — черную «Волгу» со шторками, доставившую высокого гостя. Он взглянул и в дальний угол двора, где был до этого рыжий рыбоинспектор. Того уже не было.
В коридоре послышались шаги, чей-то добрый знакомый голос произнес:
— Здравствуйте, Гезель… Где же он? Почему не встречает гостя? Не показывается?
Тура поднялся, пошел навстречу.
— Только не через порог… — Агаев уже входил в кабинет. Улыбающийся, красивый в своих полковничьих погонах на щегольски пошитой форме. Они обнялись. — Тура! Сапам! Как я рад! Сколько мы не виделись?
— Сто лет прошло!.. — Тура улыбнулся.
— Слышал я про твои беды, — Агаев потрепал его по плечу. — Ну что можно сделать?! Что мы в силах!
— Я знаю: ты ходатайствовал за меня! Писал! В МВД показали твое письмо Генеральному…
— Главное — ты здесь!
— Как Лора? Как девочка?
— Все в порядке! Я надеюсь, ты вечером их увидишь…
Открылась дверь, на пороге появилась Гезель:
— Товарищ полковник! Уже по вашу душу звонят… Как они узнали, что вы здесь?!
Агаев вышел в приемную, взял трубку. Голос был спокойный.
— …Ну, ничего-ничего… Я сейчас подъеду… — Он положил трубку, обернулся к Туре, вышедшему в приемную. — Митрохин разыскивает. Первый. Ты еще не был в обкоме?
— Нет.
— Он вызовет. Может, даже сегодня. Обстоятельный мужик. Знакомится с каждым… Значит, до вечера? Так, Тура?
— Может, завтра? Я ведь только появился. Не знаю ни обстановки, ни людей…
— Как тебе удобно… Мы на все согласны. — Агаев любил Туру, это было заметно. — Что же касается обстановки, Тура, то она тут… если честно, сложная. Общий заговор молчания. Система браконьерской мафии. Подпольная рыбозаготовительная индустрия. Ты приедешь, и я введу тебя в курс дел…
Тура шел по новому для него городу — все привлекало к себе его внимание.
И якорные цепи, подвешенные вдоль тротуара в качестве ограждения, и маленькие автобусы, похожие на похоронные, с черной полосой вдоль кузова.
И этот призыв краской на кирпичной стене, который он уже видел:
«СМЕРТЬ УМАРУ КУЛИЕВУ — УБИЙЦЕ…»
Под призывом, рядом с парикмахерской, сложа на груди руки, стоял пожилой человек в белом халате, седой и величественный, как артист-трагик.
Когда Тура подошел, парикмахер сказал ему радостно, словно старому знакомому:
— Пора! Пора ко мне! Мимо моего заведения никак не пройти, товарищ подполковник…
Тура улыбнулся и спросил:
— А откуда вы знаете, кто я?
Он хмыкнул:
— У нас город маленький, новостей мало. Вы — новый начальник водной милиции. Так?
— Ну, так.
— Позвольте представиться… Гарегин Согомонович Мкртчан, последний оплот капитализма в этом городе.
— А почему капитализма?
— Потому что я единственный на всем восточном побережье кустарь. Я — капиталист. Эксплуататор. Вот держу эту парикмахерскую и борюсь седьмой год с фининспектором. Он считает, что я оскорбляю своей парикмахерской общественное сознание…
— А кого же вы эксплуатируете на своем капиталистическом оплоте? — серьезно спросил Тура.
— Себя! Свой талант! Я мог бы пойти работать в обычную парикмахерскую и зарабатывать не меньше, потому что я — мастер! Отбросьте свои сомнения, тем более, что у вас нет на них времени. Вы же, наверняка, поедете сегодня представляться в обком!
Туру поразила осведомленность капиталиста-парикмахера:
— Почему вы решили?
— Вы приехали вчера. Секретаря обкома не было. Вернувшись, он ездил на Сажевый комбинат, потом на плотину. Ему наверняка было не до вас. Неизвестно, сможете ли вы сегодня выкроить еще хоть минуту для себя… Только присядьте на минуту… — Он все-таки увлек Туру, заставил сесть в кресло. Не закрывая рта, быстро накинул на него пеньюар и принялся намыливать ему щеки.
