— Да, не волнуйся, ты, у меня вновь появилось молоко.
— Но оно ведь кончилось?
— Не кончилось, а несколько дней его действительно было мало, а сейчас вполне хватит покормить нашего сына, если ты молоко не съешь за него.
— Не съем, оставлю ребенку. Жаль, что я потратился на эту дачу, теперь у меня в городе нет квартиры. Ладно, пойдем в мой номер в гостинице, это здесь рядом.
— Я знаю.
Они поцеловались, проходя мимо пляжа, унося импульсы желаний… Ребенок спал, его оставили спать в коляске. Самсон и Ивина, приняв душ, вступили в новую фазу своей любви, но без участия грудного молока.
Самсон отодвинулся от Ивины и спросил, глядя в гостиничный потолок:
— Ивина, у тебя была однокомнатная квартира, она еще есть? Мне этот номер в гостинице обходится в копеечку.
— Тяжелый случай. После рождения малыша мы из моей однокомнатной квартиры переехали в трехкомнатную квартиру Инессы Евгеньевны. А она, скрипя зубами, переехала в нашу квартиру. Дальше — хуже. Мою квартиру она отдала Родьке, его квартиру забрала для реставрационной мастерской, так, как она находится на первом этаже, а себе она купила двух комнатную квартиру в новостройке. Вот и все!
— Слушай, а чего я тут с тобой время трачу, если у тебя квартиры нет? Шла бы ты к своему Крассу, раз у вас на троих теперь трехкомнатная квартира.
— А у нас с тобой сын, ты забыл? И у тебя есть загородный дом!
— Но у тебя нет ничего, ведь квартира у вас общая!
— У меня есть наш сын.
— Так забирай его и дуй к своему хозяину квартиры!
— Как, знаешь! Красс отец ребенка, а не ты, Самсон! Как бы он мог быть твоим ребенком, если мы с тобой познакомились через твой аппетит, к грудному молоку? — сказала Ивина, покормив грудью, проснувшегося в коляске малыша и вышла на улицу.
Темнело, тополиный пух притаился среди травы.
Ивина с помощью случайного помощника поставила коляску с малышом в автобус и поехала домой.
Красс с Родькой сидели в креслах рядом с мраморным столом, и пили пиво.
— Красс, вон она, приехала, — вскричал Родька и пошел в соседнюю квартиру.
Красс поцеловал Ивину. Жизнь есть жизнь. Невостребованная любовь Красса требовала выхода. Ребенок спал. Пришлось Ивине второй раз за вечер выполнить супружеский долг. Долг есть долг. Самсон, послав подальше бедную Ивину, помня о том, что богатым он стал из-за одной богатой женщины, решил приумножить свое богатство за счет другой состоятельной женщины, и прямо скажем еще молодой.
Лизавета за месяц отмыла все помещения дома Самсона, последней комнатой был местный музей, ключи от которого она получила в последнюю очередь. В комнате, за вишневыми портьерами ей было немного жутко, казалось, что предметы старины были живыми, они светились и подмигивали солнечным гранатами. Она, дрожа всем телом, протирала загадочную мебель, утыканную солнечными камешками, и с величайшим наслаждением закрыла дверь этой комнаты; радуясь, что срок ее работы на даче подошел к концу. Она получила расчет.
Тор Николаевич, уезжающий одновременно с ней, подвез ее до дома, а сам поехал в гостиницу, не заглянув в свою квартиру. На следующий день на дачу приехали Самсон и Ивина, кроме них там был повар и охранник. Она отметила чистоту, царившую везде в этом современном доме. В отличие от прошлого раза, она настояла на первоочередном визите в музей. В комнате с закрытыми ставнями, с плотными бархатными портьерами вишневого цвета, пришлось включить свет. Мебель была Ивине вся знакома, она отметила, что размеры комнаты позволяют добавлять в нее предметы, это больше всего ее интересовало.
— Самсон, все хорошо, но стены современные, и портят интерьер и общее впечатление. Не лучше ли сделать стены из деревянных панелей, выполненных под старину? И еще: нельзя ли добавить маленькую комнату к музею и собрать две коллекции отдельно: столовую и спальню.
— Ивина, как ты глобально мыслишь! Я с тобой полностью согласен, но сейчас у меня на это нет свободных средств, хотя в скором времени они будут непременно.
— Ладно, отделка стен помещений музея за мой счет. Надеюсь, еще одну комнату вы сюда добавите.
Самсон мысленно обрадовался, что правильной дорогой шли его мысли, видимо Ивине он очень понравился. Хороший план! Тор Николаевич после посещения музея Самсона, в последний день жизни на даче, не мог больше работать в своем гранатовом кабинете, ему все казалось, что он сидит в музее, и чтобы избавиться от назойливой мысли, он позвонил:
