Дени приоткрыл дверь и тут же отступил назад.
Но Дельфина, улыбаясь, уже шла ему навстречу.
— Дени, дорогой мой…
Он сурово глядел на мать. Но уже попался в ловушку.
Дельфина ласково проговорила:
— Иди, сядь.
Произнесла она это таким естественным, таким лишенным всякой приподнятости тоном, что он подошел к ней.
— Не хочешь даже меня поцеловать…
Дени неохотно коснулся губами подставленного ему лба.
— Вернулась!
Чувствовалось, что ему очень хочется произнести эти слова насмешливо-развязным тоном.
— А разве тебя не предупредили? Мы же прислали телеграмму.
— Да, да, предупреждали…
Она весело перебила его:
— А теперь рассказывай… Как дела? Насколько я понимаю, здесь у вас в наше отсутствие получился хорошенький тарарам.
— То есть… Ты все знаешь?
— Конечно, знаю. А ты как думал?
— Ладно… Тогда спокойной ночи.
Он направился к двери.
— Не хочешь со мной поговорить?
— Мне нечего тебе сказать…
— Да не упрямься ты, дорогой ты мой мальчик…
— Я вовсе не упрямлюсь, я спать хочу. — И добавил вызывающе: — Я ведь работаю.
— Все работают.
— Нет, не все, некоторые разъезжают по всему свету и живут себе припеваючи.
— Это ты обо мне говоришь?
— Но тебе, в числе прочих. Ты не одна такая…
— Ну ладно, до завтра.
— Ты сердишься?
— Нет, скорее, хочу понять.
— Ого! Понять!
— Считаешь, что я неспособна?
— Так же, как и все прочие. Родители… да было бы тебе известно…
— Не будь расистом, совсем как отец говоришь!
— Нашла время острить!
— Присядь-ка на минуточку.
Он пожал плечами, но сел.
Наклонившись к нему. Дельфина ласково спросила:
— Тебе хотелось бы иметь машину? Поэтому, да?
Он удивленно ответил:
— Нет…
— Тогда почему же?
— Ах вот оно что, ты подумала, мне захотелось иметь машину и поэтому… нет, тут совсем другое.
— Не понимаю.
— Не в машине дело.
— Тогда в чем же?
— Это гораздо сложнее.
— Сложнее…
— Трудно объяснить. Особенно тебе. Я был в бешенстве.
— Почему в бешенстве?
— Тьт уехала… Так вот сразу… И надо сказать, при весьма странных обстоятельствах.
— Я поехала к твоему отцу. Что же тут необыкновенного?
— Правильно. Ничего. — Помолчав, он пояснил: — Ты нас бросила.
— Да, я вас бросила. Бросила троих малолеток. Подкинула на паперть! Да оставь ты! Наоборот, вы должны были бы радоваться! Наконец-то! Стали свободными. Бы мне все уши прожужжали с вашей свободой. И ты в первую очередь.
— Когда вдруг получаешь то, чего долго желал, не чувствуешь себя удовлетворенным.
— Занятное открытие. Это ты сам додумался?
— Да, вообрази, сам.
Наступило молчание, потом он сердито и с вызовом спросил:
— Видела в Катманду хиппи?
— Конечно.
— Какие они там?
— Когда я с ними говорила, я думала о вас. Пыталась вас понять.
— Нас понять! Снова здорово! Прямо мания какая-то. Да к чему нас понимать? Кто вас об этом просит?
— Ты… Во всяком случае, раньше просил.
Он ворчливо отозвался:
— Родители созданы не для того, чтобы понимать.
— Все-таки они же не круглые дураки.
— Не об этом речь.
— Тогда о чем же? Сам-то ты хоть знаешь о чем?
Он вышел, неслышно закрыв за собой дверь.
С минуту Дельфина сидела задумавшись, потом тоже поднялась.
Через несколько минут, проходя через буфетную, она увидела сына — он сидел, склонившись над полной тарелкой.
— Смотри-ка, и ты здесь?
Дени смущенно пробормотал:
— Я сегодня не обедал.
— Ну и чудесно. Ешь, мой милый.
Но ей захотелось оправдать свое появление здесь.
— Пришла за бутылкой минеральной воды.
Она нерешительно подсела к столу. Дени угрюмо жевал и, видимо, не собирался начинать разговор.
Тогда заговорила Дельфина:
— Ты действительно считаешь, что родители не могут ничего сделать для детей?
Он ответил, подумав:
— Трудно сказать.
— А все-таки…
— Одно ясно, родители должны быть родителями. А вы ставите себя на наше место, и получается фальшь. Вы не для того существуете. Вы должны нам давать другое.
— Значит, мы все-таки можем вам что-то дать?
— Да, мы в вас еще нуждаемся. Даже если не вопим об этом на каждом перекрестке. Поэтому, когда вы смываетесь, мы протестуем.
— Угоняя, к примеру, машину?
— Да, угоняя машину. Ну а что? Или чего-нибудь другое делаем…
— Не понимаю.
— Вы, когда молодые были, играли в родителей. Ладно. А теперь вы играете в молодых, в молодых, которые в курсе всего, все понимают. А от вас не это же требуется! Когда же вы, черт побери, прекратите ваши игры? Ну и поколеньице!
