Внутренне смеясь над тем, как они следили за ним, ожидая хоть малейшей ошибки в процедуре, Кросс двинулся вперед к выходу. Он открыл дверь в ярко освещенный коридор и, обернувшись, спросил:
— Надеюсь, вы позвонили в госпиталь и известили врачей, что я немного задержусь?
Ингрэхэм засмеялся и покачал головой.
— Никакой задержки не будет, Бертон. Мы тоже хотим как можно быстрее доставить вас в госпиталь. Сущность нашей проверки проста — если Корлисс — замаскированный Кросс, то оживление миссис Корлисс в его присутствии может иметь для нее трагические последствия. Причина, по которой истинный Корлисс должен находиться в операционной, элементарна — он легко может распознать что что-то неладное в ходе восстановления разума жены, так как между ним и ей всегда был эмоциональный и духовный контакт. Сигнализируя об этом хорургам, он может предотвратить нежелательные последствия. Но это тоже означает, что миссис Корлисс тот час же после прихода в сознание может определить, кто перед нею — муж или просто его физический двойник.
— Что-то вы очень перемудрили с этой проверкой, — усмехнулся Джомми, — а если лже-Корлисс, читая мысли этой женщины, будет активно вмешиваться в ее действия?
— Вы, кажется, забыли, Бертон, о аппаратуре Поргрэйва, — оскалил зубы Ингрэхэм. — Думаю, что она остановит даже Кросса!
Джомми промолчал. Он всецело проанализировал проблему, связанную с аппаратурой Поргрэйва. Наличие ее, конечно, представляет определенную опасность, но ведь это всего-навсего — машина. Строжайший контроль над своими мыслями может значительно уменьшить опасность с этой стороны.
Родство душ между восприимчивыми мужем и женой можно было легко понять. Для него была ужасной мысль, что он может быть причиной гибели мозга этой женщины-слэна. Он должен каким-то образом спасти ее рассудок, однако при этом должен спасти и себя!
Огромные толстые стальные стены коридора, по которому они шли, показывали, с каким почтением здесь относятся к настоящим слэнам. Мир людей будет атакован только из-за страха этих недослэнов, и в том была ирония грядущей трагедии.
«Если я прав, — подумал Джомми, — и настоящие слэны живут среди недослэнов, так же, как сами недослэны, в свою очередь, живут среди людей, то тогда все эти приготовления направлены против врага, который уже одолел эту массированную оборону.»
Они остановились у ниши в стене, куда выходила дверь лифта. Находясь в кабине, которая стремительно мчалась вниз, Кросс незаметно вынул из кармана один гипнотический кубик и бросил в урну для мусора, которая аккуратно была укреплена в одном из углов кабины.
Юноша заметил, что недослэны заинтересованно посмотрели на него.
— Набрал дюжину этих штуковин, — со смехом пояснил он, — но теперь думаю, они мне ни к чему. Все сразу выбросить жаль, вот и приходится выбрасывать по одной, чтобы не было так жалко.
Ингрэхэм наклонился и поднял кристалл.
— Что это?
— Причина моей задержки…
Недослэн задумчиво посмотрел на Кросса и уже собрался было снять с кристалла защитный ободочек, предохраняющий владельца от воздействия гипноизлучения, но тут лифт внезапно остановился, и Ингрэхэм решительно засунул эту неизвестную ему вещицу себе в карман.
— Я сохраню это, — сказал он. — Корлисс, вам выходить первому.
Кросс, не колеблясь, вошел в широкий мраморный коридор. К нему подошла женщина в белом халате.
— Вас вызовут через несколько минут, мистер Корлисс. Пожалуйста, подождите здесь.
Она исчезла за дверью.
— Это дело с миссис Корлисс очень меня беспокоит, — сказал Ингрэхэм, обращаясь к своим товарищам. — Был бы я на месте Джоанны Хиллори, я сначала провел бы с этим типом процедуру обычных испытаний.
Прентис покачал головой.
— Неужели ты думаешь, что обычная процедура дала бы свои результаты? Ведь в уме-то этому Кроссу не откажешь. Так не думаешь ли ты, что за те долгие годы, пока мы не добрались до его долины, он не нашел лучшего способа скрыть свои завитки, как только надеть парик, а?
— И все же я хотел бы попробовать прочность его волос! — настаивал Ингрэхэм.
Кросс рассмеялся.
— Пожалуйста! Я уверен, что вы убедитесь, что это мои подлинные волосы.
