— И что же после этого? Вы намерены обречь на вечное рабство все население земли, все четыре миллиарда людей?
— Мы неизмеримо превосходим их. Нам ли жить, бесконечно таясь, жить в уединении холодных планет, когда сама зеленая Земля предназначена нам. Нам надоела эта вечная борьба с враждебной природой других планет. Мы жаждем независимости от людей, которых ты так доблестно защищаешь! Думаю, что с тобой бы они разбираться не стали. Прихлопнули бы как муху и все! Ты должен понять, что этим людишкам мы ничем не обязаны, кроме тех страданий, которые они несут нам. Обстоятельства вынуждают нас отплатить им сторицей.
— И это будет несчастием для всех.
— Фактор, который работал на тебя там, в Центре Воздушных Сообщений, когда мы просто ожидали, как повернутся события, не может теперь помочь тебе, когда мы преисполнены решимости покончить с тобой, покончить с помощью наиболее сильных средств, имеющихся у нас. За минуту от этой машины останется только горсть пепла, которая упадет на землю как облачно сверкающей пыли.
— За одну минуту! — воскликнул Джомми Кросс. — Хватит этих проклятых разговоров. Я должен перенести вас в соседнюю комнату. Я должен смонтировать кое-что в носовой части корабля, а поэтому, не хотел бы, чтобы вы видели, что я собираюсь предпринимать.
…За мгновенье до того, как Джомми Кросс перенес Джоанну Хиллори через рубку к шлюзовой двери и опустил ее на пол, она увидела огни города на западе через смотровой экран. Корабль стоял на земле. Джомми Кросс открыл шлюз и развязал женщину.
Держа в руке ее электропистолет (свое собственное оружие он укрепил в носовой части корабля, как задумал) он внимательно следил за женщиной, которая на мгновение задержалась в дверях. Заря на востоке четко обрисовала силуэт ее сильного красивого тела. Ничего не сказав, она спрыгнула на землю.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила она. Ее лицо было на уровне нижней части двери.
Мальчик пожал плечами.
— Не совсем уверенно, но смерть мне кажется отдаленной и неприложимой ко мне.
— Даже более, чем это, — последовал честный ответ. — Нервная система слэна — почти неприступная крепость. Она не может быть задета бедумием нервов или страха. Когда мы убиваем, то это просто продолжение политики, продиктованной холодной логикой. Когда смерть приближается к нам самим, мы спокойно встречаем ее, борясь до последнего, в надежде, что какой-нибудь неучтенный фактор еще может спасти нас, и в конце концов, неохотно уступаем необходимости, сознавая, что жили мы не зря.
Он с любопытством взглянул на нее, удивившись неожиданному дружелюбию ее слов и мыслей, заполнивших ее разум. Какая цель этого?
— Джомми Кросс, возможно, это удивит тебя, но я поверила твоей истории, и что ты не просто заявляешь, а действительно имеешь идеалы, которым стремишься следовать. Ты первый настоящий слэн, с которым мне довелось встретиться и, впервые в моей жизни, у меня такое чувство облегчения, как будто после всех этих веков борьбы исчезает смертельная тьма. Если тебе удастся избегнуть наших орудий, я прошу тебя сохранить свои идеалы и когда ты станешь старше. Еще об одном я хотела бы тебя просить — не предавай нас! Не стать слепым орудием у созданий, которые сеят смерть и разрушение вот уже много веков подряд. Ты всегда будешь в моем сознании и ты знаешь, что я не лгу об этом тебе. Не становить змеей — вот о чем я тебя прошу! Какой бы не была их философия, она неправильна, потому что бесчеловечна. Она должна быть неправильной, так как породила эти нескончаемые страдания.
Если ему удастся спастись! Если ему это удастся, они будут зависеть от его доброй воли и поэтому, она старается заслужить хорошие воспоминания о себе!
— Но запомни одно, — продолжала Джоанна Хиллори, — ты не можешь ожидать помощи от нас. Мы должны, во имя своей безопасности, считать тебя противником. Слишком многое зависит он этого. Так что не ожидай в ближайшем будущем милосердия к себе за то что освободил меня. Не пытайся проникнуть к нам потому что, я предупреждаю тебя, это будет означать быструю смерть.
Ты понимаешь, что мы уверены в превосходстве разума истинных слэнов, вернее, в более высоком развитии интеллекта, что обусловлено способностью к чтению мыслей. Нет такого коварства, на которое они не были бы способны, так же как и нет такой жестокости, которую они бы не проявляли. Твои планы могут отнять тридцать, а то и все сто лет. Следовательно, хотя я и верю тому, что ты мне говорил, неопределенность того, каким ты станешь, когда будешь взрослым, заставила бы меня тут же убить тебя, будь это в моих силах. Не доверяй никогда нашей доброй воле. Не терпимость, а подозрение правит нами. А теперь прощай, и как бы парадоксально это не звучало — удачи тебе!
